Фортсон пристально посмотрел ей в глаза:
— Наверное, просто приятно видеть, как сияют глаза у хорошенькой девушки, и знать, что это твоя заслуга. А кроме того, мне приятно помочь лилии выбраться из вонючего болота…
Последние слова Джеймса заставили Тимбер вздрогнуть.
— Мистер Фортсон, как вы уже сказали, моя мать происходит из благородной семьи. Я благодарна вам за вашу доброту, но мне не нравится, когда дом, в котором я выросла, называют «вонючим болотом».
Джеймс Фортсон протестующе поднял руку:
— Господь знает, что я не хотел сказать ничего плохого. Не надо становиться на дыбы, девочка. Я хорошо знал вашего папу, это был достойный, работящий человек. И, как я уже говорил, считаю, что ваша мама — это чистое золото. Она лучше воспитана, чем любая женщина у нас в округе. Я говорил только о тех условиях, в которых вы живете. Этот Сэвилл, кажется, считает, что вы нечто особенное, с искрой Божией, а шансов у вас мало. И я полностью с ним согласен.
Тимбер, однако, подобные доводы не убедили.
— Простите меня за откровенность, мистер Фортсон, — продолжала она, — но вы не из тех, кто бросает деньги на ветер. Так к чему же подобное расточительство. Вы не убедите меня, что, оплачивая мою учебу в колледже, вы извлекаете практическую выгоду.
Фортсон смотрел на девушку со все большим восхищением. Как он уже отметил про себя, эта деревенская богиня рассуждала весьма и весьма здраво. Она неплохо представляет себе, что почем в реальном мире.
— Ваша прямота достойна восхищения. Что ж, попробую объяснить… Возможно, вы поймете меня, если я скажу, что мой сын Расс уже очень давно видит во мне только раскрытую чековую книжку. Я для него просто некто, обеспечивающий ему «Корветы» и рубашки с маленькой эмблемой аллигатора. Вы совсем другая, Тимбер. В вас есть много того, чего недостает моему сыну. Черт побери, мне очень хотелось бы отбросить все условности и прямо сказать, чего я хочу! Я хотел бы, чтобы вы относились ко мне как… гм… как к старшему брату.
Впервые в жизни Джеймс готов был провалиться сквозь землю от стыда — так бессовестно лгать, глядя прямо в глаза, ему еще не приходилось.
— Конечно, вы не можете быть мне старшим братом, — спокойно сказала Тимбер, — но я буду считать вас благородным человеком, который в трудную минуту помог мне и маме. — Она встала и протянула руку. — Спасибо, мистер Фортсон. Спасибо вам за вашу доброту. Спасибо за все.
— Не считайте меня прекраснодушным миссионером, детка. Не в моих интересах выдавать себя за кого-то другого, — ворчливо сказал Джеймс Фортсон. — Вы правильно сказали, что я не из тех, кто сорит деньгами. Вы слишком умны, чтобы считать меня королем благотворительности. Настанет время — помните об этом — когда я предъявлю счет.