– Но разве не было хорошо то, что вы так преданно любили Джейн и ухаживали за ней, когда она заболела в Незерфилде?
– Моя дорогая Джейн! Кто мог бы сделать для нее меньше? Конечно, то был пример добродетели, и я с этим не спорю. Мои хорошие качества находятся под вашей защитой, и вы теперь просто обязаны превозносить их при первой же возможности. В ответ я стану искать поводы, чтобы дразнить вас и устраивать сцены так часто, как только смогу. А начну я, пожалуй, с того, что прямо сейчас спрошу вас, отчего вы так колебались, чтобы поставить в наших терзаниях точку. Отчего вы сделались таким скромным в моем присутствии, когда впервые к нам зашли, а потом остались на ужин? И почему в тот свой приход вы всячески старались дать понять, что я вам совершенно безразлична?
– Потому что вы были хмурой и молчали, и у меня не было ни малейшего повода вести себя иначе.
– Но вы смутили меня.
– Смущен был и я сам.
– Вы могли бы поговорить со мной и побольше, когда явились на ужин.
– Возможно, мог, если б любил меньше.
– Как жаль, что на все у вас находятся разумные доводы, которые я, будучи разумной леди, не могу не принять! Но мне хотелось бы узнать, как долго бы вы продолжали в том же духе, не приди я на помощь. Интересно, заговорили бы вы, если б я не задала вам вопрос? Моя благодарность за ваше участие в судьбе Лидии стала отличным поводом. Слишком уж отличным, сказала бы я; поскольку, что может статься с моралью, если утешение берет начало в нарушенной клятве, ведь я не должна была упоминать о случившемся?
– Вам незачем об этом беспокоиться. С моралью ничего не случится. Жестокая попытка леди Кэтрин разлучить нас привела лишь к тому, что я отбросил всякие сомнения. Замечу, что счастьем своим я едва ли обязан вашему страстному желанию выразить мне благодарность. Я совсем не собирался ждать, когда начнете вы. Сводки, поступившие ко мне от тетки, дали надежду, и я был настроен самым решительным образом узнать обо всем немедленно.
– Леди Кэтрин оказалась безмерно полезной, и осознание этого должно сделать ее счастливой, потому что ничто на свете не нравится ей так, как приносить пользу людям. Но скажите мне, наконец, зачем вы приехали в Незерфилд? Неужели только для того, чтобы показаться в Лонгбурне и получить свою долю смущения? Не было ли у вас более серьезных причин?
– Главная причина заключалась в том, чтобы увидеть вас и понять, если я только мог судить об этом, осталась ли у меня надежда на вашу любовь. Официальной же целью моего приезда было убедиться в том, что сестра ваша все еще любит Бингли, и в случае положительного ответа на этот вопрос признаться самому Бингли в том, что я сделал и что увидел.