Пока он приводил себя в порядок, я оседлал его коня, и всего через несколько минут после того, как Мимс открыл глаза, мы полностью свернули лагерь и тронулись в путь.
Мы шагом вывели коней из ручья и направились через деревья к горе, которая громадным черным силуэтом закрывала полнеба. Где-то в кустарнике закричал перепел. Я знал, что нас ждет последняя, решающая стычка и хотел, чтобы она поскорее закочилась.
Мы держались низких мест, выискивая любое укрытие, которое прятало бы нас от чужих глаз, и поехали по открытой местности только приблизившись к устью каньона. Следов здесь было множество, однако мы не смогли в них разобраться. Как и прежде, мустанг перед входом заупрямился, но после моих понуканий неохотно пошел вперед. Я обратил внимание, что после нас в каньон заходили несколько лошадей.
Первое, что мы увидели, был Стив Хукер, он был мертв. Он лежал на земле в неестественной позе с подогнутым коленом, револьвер его находился в кобуре, ременная петля была застегнута на курке.
- Погляди! - хрипло сказал Мимс. Он показывал на отпечатки сапогов Хукера.
Следы Стива Хукера казались короче тех, что оставляют мужчины его роста, и это убедило меня, что он пришел сюда после наступления темноты. Идя по незнакомой, неровной поверхности земли человек шагает осторожно, поэтому шаг его делается короче.
После нескольких неверных, заплетающихся шагов Хукер упал на четвереньки. Затем встал и продолжал идти, потом опять упал. На этот раз он поднялся ненадолго и через несколько футов рухнул навсегда.
- Все произошло этой ночью, - тихим, исполненным благоговейного ужаса голосом произнес Мимс. - Сакетт, я сматываюсь отсюда к чертовой матери.
- Подожди немного, - сказал я. - нет смысла уезжать пустыми.
Со вчерашнего дня ничто здесь не сзменилось, если не считать тела Хукера. Я спешился и перевернул его. На трупе не оказалось ни ран, ни крови. Его лицо опухло и было синеватого цвета, однако это могло быть игрой предутреннего света либо моим разыгравшимся воображением.
Над Заячьими Ушами с рассвета повисли низкие облака, под которыми клубились клочья тумана. Каньон и без того был мрачным местом, где посреди темных базальтовых скал царила полная тишина. Я не слышал и не видел ни птиц, ни мелких животных.
Что же рассказывал мне мексиканец в ту ночь на Ньюсесе?
Золото кинули в яму рядом валуном и закидали ее камнями. На скале начертили крест. С тех пор прошло больше сорока лет, я в точности не знал, в каком году караван Натана Хьюма попал в ловушку и погиб.
- Ищи белый крест, Мимс, - сказал я как можно тише, словно боясь, что нас могут подслушать. - Вроде того, какой человек может выцарапать на камне, когда у него нет времени.