– Ты не заливаешь?
– Нет, не заливаю.
– Откуда ты узнал про горничную?
– Следил за ней вчера вечером.
– Черт возьми, Дональд! – объявила Берта. – Иногда я просто горжусь тобой! Давай выкладывай, что ты еще узнал.
– Квартира Миры прослушивается, – сказал я. – Там в гостиной установлен «жучок», и все разговоры записываются на магнитофон. Обслуживание магнитофона, замена и передача пленок – дело горничной.
– Ах, маринуй меня с чесноком! – воскликнула Берта. – Как это ты узнал?
– Хожу, наблюдаю, – уклончиво ответил я. – Пока это все, что у меня есть.
– Ладно. Работай дальше.
– А ты надевай свой купальник, ступай на пляж и найди Бикнела. Он обязательно будет сидеть под зонтиком.
– И как ты уломал меня купить этот купальник? Я была здорово выпивши. Сегодня я в него влезла, так у меня из-под него все торчит!
– Вот ступай и поторчи на пляже. Ты для чего сюда приехала? Делать деньги или побеждать на конкурсе красоты?
Берта снова зыркнула на меня с яростью.
– И поторопись, – добавил я. – Бикнел действительно начинает возникать по поводу нашей работы, и дело может кончиться плохо.
Берта схватила нож, словно собиралась пронзить тарелку с яичницей и ветчиной, которую только что принес официант.
– Ладно, – сказал я, – давай завтракай. Приятного аппетита.
– Дональд, – сердито сказала Берта, – куда это ты собрался?
– Погулять, – ответил я и пошел к выходу, помахав ей на прощанье рукой.
Берта осталась сидеть над тарелкой. Я был уверен, что за мной она не побежит. За яичницу с ветчиной было уплачено, и Берта ее съест, даже если вдруг начнется потоп, мор или эпидемия.
Я зашел в телефонную будку и позвонил Мириам Вудфорд.
Трубку сняла горничная.
– Миссис Вудфорд еще не вставала, – ответила она.
– А мисс Радклиф?
– Тоже не вставала.
– Передайте им от меня вот что… – начал было я.
– Я не могу им ничего передать, – прервала она меня каким-то деревянным голосом, отделяя и четко произнося каждое слово. – Они спят.
– Разбудите их, – я решил быть непреклонным, – и передайте, что звонил Дональд Лэм и что я сейчас приду.
– Они не вставали, – упрямо повторила она.
– Передайте им это сообщение, – твердо сказал я и повесил трубку.
Выждав минут десять, я поднялся к Мириам.
Она впустила меня сама. Кроме шелкового пеньюара, на ней, видимо, не было ничего. Пока она стояла в дверях, на фоне яркого солнечного света, лившегося сзади из окна гостиной, сквозь шелк просвечивали контуры ее восхитительной фигуры.
– Ох и ранняя вы пташка, – сказала она. – Разве можно поднимать девушек в такую рань?
– Есть дело.
– Входите же, Дональд. Мы только-только открыли глазки. Норма еще принимает душ.