Блас улыбнулся, он умел ценить остроумие.
— У такой девушки, как ты, должен быть друг и защитник… — И, прочитав в ее глазах смешливый вопрос:
«Уж не ты ли?» — поспешил избавить Викторию от этих подозрений. — Это должен быть человек со стороны и не обязательно любовник. Солидный мужчина, не шантрапа, который бы понимал твою душу артистки, избавлял тебя от излишних житейских хлопот.
— Где найти такого! — Виктория с наигранной издевкой мечтательно улыбнулась. — В каком-нибудь сентиментальном кинофильме? К тебе пристают, и тут появляется красавец, который нокаутирует наглеца!
— От ресторанных бабников и мы с Диди тебя защитим…
Блас помолчал и сказал то, из-за чего только и затеял эту беседу:
— Вивиан рассказывала, как вы отвозили домой не стоявшего на ногах самого сеньора Луиса Альберто Сальватьерра! Вот если бы такой человек…
Виктория покраснела, сердито сдвинула брови и встала. И Блас уверился в том, что его подозрения верны. Это отчасти подтвердили и ее слова, сказанные с затаенной печалью и искренней убежденностью:
— Как же было не спасти достоинство этого добропорядочного человека!
— Не кипятись, Виктория. Я никоим образом не подвергаю сомнению достоинство этого уважаемого имени. Просто я хотел привести пример. Человек такого ранга и должен опекать артисток такого таланта, как твой. Прости, если я вторгаюсь в твою личную жизнь…
Виктория вспыхнула:
— Что ты имеешь в виду? На что ты намекаешь? Что еще обо мне наплела Вивиан?
«Пора сворачивать разговор, — решил Блас. — Ишь, как взъерепенилась».
— Виктория! Вивиан слова плохого о тебе не сказала. Наоборот, она души в тебе не чает. Я говорю об одном, а ты слышишь совершенно другое! Останемся друзьями. Не в моих интересах терять такую замечательную артистку. Прости, если я обидел тебя.
Выйдя из кабинета Бласа, Виктория поспешила к выходу и позвонила домой:
— Бегония, как ты?
И впервые услышала в ответ четыре нервных удара!
Конечно, Чоле была права: нога Марисабель была вне опасности. И Марианна нисколько в этом не сомневалась.
— Я тоже была горазда на выдумки, — смеялась Чоле. — Когда мой за мной ухаживал и на другую стал заглядываться, я у себя на постели мужской пояс забыла. Он увидел и стал кипятиться. Пояс-то моего отца был. Но только я ему сразу про то не сказала!
Милая выдумка Марисабель заставила женщин только улыбаться. И конечно, они не стали выдавать свою младшую сестру по женским страстям. Пусть мальчик помучается. Это ему пойдет на пользу.
— Ишь, гулена! И в кого он такой? Разве этому я его учила?
— Чоле, имя этому «гордыня», — отвечала с грустной улыбкой Марианна. — И ему есть на кого походить…