Наконец началась Тайко-Ки.
Когда занавес поднялся, на сцене открылся военный лагерь. Посреди него стояла палатка главнокомандующего, она была выше других. Являются гонцы, они в смятении и сильно жестикулируют ногами и руками.
— Вождя, вождя! Мы хотим его видеть немедленно! — кричат они.
Тогда поднимается драпировка палатки и является Тайко. Нарико-Ма точно воспроизводит осанку и костюм изображаемого героя. Публика выразила свое одобрение. Для тех, которые в молодости видели знаменитого сегуна, он явился как живой.
— Чего от меня хотят? — сказал Тайко.
Посланные не осмеливаются говорить.
— Ну, что ж! — сказал Тайко, нахмурив брови и хватаясь за саблю.
— Вот в чем дело: пока ты бьешь врагов страны, Митсу Фидэ, которому ты поручил управление государством, захватил власть.
При этой вести лицо Тайко поспешно выражает удивление, беспокойство, гнев. Один человек держит на деревянном шесте горизонтально фонарь, который подносит к лицу актера, чтобы публике виднее была его мимика.
— Едем! Едем! — вскричал он. — Только мое присутствие может восстановить порядок во дворце.
Он поручает командование войсками одному из своих генералов и уходит со сцены через партер, скрываясь за складками драпировки.
Сцена повернулась на своей оси и представила внутренность пагоды.
Входит Тайко. Он желает отдохнуть и провести ночь в пагоде. Ему доложили, что Митсу-Фидэ только что приехал со своей матерью и женой. Они путешествуют и остановились здесь. Тайко отскакивает назад.
— Мой враг так близко! — вскричал он. — Надо бежать! Нет, лучше переодеться.
Он велел подать себе бритву, сам себе выбрил всю голову и надел одежду бонзы. Не успел он ее застегнуть, как явился Митсу-Фидэ. Он бросил недоверчивый взгляд на Тайко. Последний, чтобы придать себе уверенный и спокойный вид, начал напевать наивную песенку, известную во всем государстве:
«С вершины горы я смотрю вниз, в долину.
Там цветут огурцы и бадиджаны
[27],
подавая надежду на хороший сбор».
— Иди сюда, бонза! — сказал Митсу-Фидэ. — Моя мать устала с дороги, нужно приготовить ванну.
— Кто подумал бы, что я явился сюда, чтобы стать банщиком! — вскричал Тайко, обращаясь к публике с выражением лица, которое было передано как нельзя более удачно.
— Я повинуюсь, — прибавил он громко.
Ванна отделялась от комнаты, представленной на сцене, только рамой, оклеенной промасленной бумагой. Тайко приготовлял ванну, забавляя в то же время публику тысячами странных размышлений, которые он сопровождал соответственными ужимками.
Мать Митсу-Фидэ появилась на сцене и спрашивает, готова ли ванна.