…Да, Вы правы, „Астория“ в то время была одной из самых фешенебельных гостиниц. Когда он приехал с Урала, ему не смогли сразу отвести квартиру, и он занимал несколько больших комнат в гостинице. Позже он получил квартиру на углу Литейного и набережной — напротив Михайловского артиллерийского училища, где он когда-то преподавал…
…У меня есть один план — оставить Вам память о себе, вскоре узнаете, это будет для Элико Семеновны».
Недели через две жена получила ценной бандеролью из Россоши старинную вязаную салфетку — работы молодой Наташи Хабаловой. Мы были тронуты, сердечно поблагодарили. Это кружевная салфетка, погрубевшая и посеревшая от времени и от частых стирок, где-то хранится у нас. Изредка она извлекается на свет божий, напоминая своим цветом, своей жесткостью, своей причудливостью и старомодностью — ту, которая от чистого сердца нам ее посылала.
49. ОБЕД У ДОНОНА
(Отрывок из ненаписанного романа)
…Работая на почте, да еще в том таинственном помещении, на дверях которого стояли строгие черные буквы: «Вход посторонним воспрещен», не представляло большого труда соединиться по телефону с Петроградом. Но, дозвонившись до командующего округом, пришлось бесконечно долго ждать, пока он сам подошел к аппарату и взял трубку:
— Да, я слушаю.
— Папа! Это — Тата.
— Слушаю тебя, дочка.
— Здравствуй!
— Здравствуй. Рад слышать твой голос. Как у тебя? Все в порядке?
— Папа, я соскучилась. Мы не увидимся?
— Ох, Таточка. Ты не представляешь… Я с утра до глубокой ночи не бываю дома.
Ей надо было сказать: «А я и не хочу к тебе домой». Но она сказала только:
— Может быть, где-нибудь?
У нее голос упал, а у него, как ей показалось, сразу повеселел.
— Где-нибудь? Гм… Пообедаем? Ты где? Откуда звонишь?
— Я — из Царского. Из конторы.
— К двум часам сумеешь?
— Куда?
— Ну, куда бы ты хотела?
— А мне все равно. Выбирай ты. Ты — кавалер.
— Мне ближе всего — к Донону.
— Хорошо.
— Так что — ровно в два часа жду. Не опаздывай.
Не переодевшись, не заезжая домой, она помчалась на вокзал, успела на павловский поезд, в Петрограде, не торгуясь, взяла первого попавшегося извозчика и подкатила к подъезду ресторана без двадцати минут два.
Некоторое время она прогуливалась у подъезда, день был морозный, под ногами поскрипывало. Тата быстро замерзла и решила ждать в помещении. Дорогу ей загородил бородатый, похожий на Александра III, швейцар:
— Простите, барышня, есть такое приказание: нельзя!
— Что нельзя?
— Сестрицам милосердным, если в форме, в рестораны ходить не разрешается.
Она улыбнулась, отошла. Такое с ней бывало уже не один раз. Опять стала бегать взад и вперед по тротуару, радуясь похрустыванью снега под ногами и предстоящему свиданию с отцом.