— Вот и хорошо. — Гуров улыбнулся. — Теперь давай говорить. Я ведь друг твоего отца, хотя лично встречался с ним всего два раза. Я тоже честный человек и не верю в его виновность. Поэтому говори со мной как с другом отца, вашей семьи. Хорошо?
— Хорошо, Лев Иванович. — Оля кивнула, и возле уголков ее нежного ротика появились две жесткие складочки.
«Видимо, характер в девочке все же есть», — решил сыщик.
— Вот и отлично. Тогда скажи мне, Оля, у вас с Матвеем Бурмистровым в самом деле была любовь?
— Почему же была? — кинулась на защиту своего мальчика Оля. — Вы считаете, что после всего этого она должна умереть?
Гуров мягко положил ладонь на локоть девушки.
— Это хорошо, что ты так считаешь, — заверил он. — Так вы любите друг друга? Это у вас серьезно?
— Да, конечно!
— Тогда я еще кое-что спрошу, только ты меня заранее извини, ладно?
Девушка явно догадалась о том, какой это будет вопрос, и вспыхнула, залилась пунцовым цветом от шеи до ушей.
— Вы с ним близки? — строго спросил Гуров. — У вас были интимные отношения?
— Нет, — одними губами ответила Оля и для пущей убедительности замотала головой.
— Вы хотя бы целовались? — Гуров улыбнулся.
— Да, — подтвердила Оля весьма храбро. — Один раз папа нас застал дома, если вас это интересует. Он и в самом деле рассердился немного, даже выпроводил Матюшку.
— Он тебя отругал? Говорил, что тебе еще рано с мальчиками целоваться или что Матвей тебе не пара?
— Вы знаете, мы с ним в тот вечер вообще это не обсуждали. Ходили и дулись друг на друга, а потом постепенно все прошло. Мне даже показалось, что папе стало стыдно. У него был короткий эмоциональный срыв, и он сожалел об этом. Говорят, что родители иногда ревнуют своих детей.
— Вон ты какая взрослая! — похвалил Гуров. — Уже понимаешь, что для одиноких родителей дети — это все, что осталось у них от личной жизни. Они очень беспокоятся, что сын или дочь уйдет, а дальше только одиночество. Да и то, что ты кого-то будешь любить больше своего отца, его тоже могло в какой-то миг сильно огорчить. Хорошо, что ты это понимаешь, Оля. А как Матвей отнесся к этому инциденту?
— Он… — Оля старалась подбирать слова и на какой-то миг замялась. — Да, он огорчился, конечно, но держался по-мужски. Думаю, что Матюша на моего отца не разозлился, все воспринял как надо. С пониманием.
— Значит, твоему папе не за что было мстить отцу Матвея? Или он все-таки решил, что вы переспали?
Оля снова покраснела, опять мужественно справилась со стыдом и сказала:
— Если бы папа так думал, он не стал бы молчать.
— Ладно, Оля. Я все понял, — задумчиво проговорил Гуров. — Теперь нужно побеседовать с твоим Матвеем. Желательно втроем: я, ты и он.