В завершение сумбурного рассказа прилагался адрес официантки. Улица Революции за театром «Красный факел», дом такой-то, квартира такая-то — и вроде бы девица по данным координатам действительно проживает. Мужа нет, но с партнерами все в порядке.
— Завьялов, ты практически святой, — возликовал Максимов. — Нет, серьезно, Шура, бесконечно тебе признателен. Буду жив — с меня простава.
— Назревает операция, — сделал вывод из горящих глаз начальства Вернер.
Гордо приподнялся с четверенек Лохматов.
— Приятно сознавать, что ты не битая карта… — и побрел чистить зубы. Пальцем.
— Господи, — сказала Светка, — какая несусветная рань.
— А ты вообще остаешься, — сказали все хором.
Максимов посмотрел на часы. Начало третьего.
Короткие перебежки по ночному городу — занятие для закаленных сыщиков не диковинное. С холодом можно справиться. Но куда уж приятнее посапывать дома на привычно продавленной кровати — обнимая подружку или подушку, не ожидая пули в затылок и не шарахаясь от собственной тени!.. Мерцала тусклая лампочка в подъезде — вот-вот перегорит. Лохматов, подпрыгивая от холода, обходил дозором ближайшие этажи. Максимов вынул пистолет с двумя боевыми патронами (и одним холостым), грел рукоятку обеими руками, ствол в потолок — замер у двери. Вернер, впервые оробевший от общения с женским полом, мялся напротив дверного глазка и проигрывал сцену знакомства. За дверью стояла тишина. Два часа пятьдесят минут. Спят усталые брюнетки и партнеры.
— А может, сам, командир? А мы тебя прикроем. — Вернер начинал волноваться. Прикладывал ухо к двери, с надеждой смотрел на старшего.
— Ну, уж хренушки, — помотал головой Максимов. — Во-первых, не хочу, во-вторых, не буду. Знает она меня, Шура… Ты звони, звони, сделай же хоть что-нибудь общественно полезное…
У Вернера назревали досадные перебои с храбростью. Продолжительное время он с неприязнью смотрел на собственный палец, затем приложил его к кнопке звонка.
— Командир, слиняй-ка в сумрак. Не видишь, глаз объемный…
Горим на всякой мелочи… Максимов отступил в полумрак. Надсадно дребезжал звонок…
— Вы, что, с ума там посходили? — раздраженно ворчала хозяйка, шлепая тапками. «Узнаю этот голос», — напрягся Максимов. — Ну, что случилось? Кто?
— Людмила, блин, это от Харитона! — прорычал на весь подъезд Вернер. — Ищейку частную грохнули, девчонка в бегах!.. К Харитону велено тебя доставить!..
— Да что ты орешь, придурок… — отомкнулись запоры под шипение рассерженной гадюки. — Какого хрена ты сюда приперся? Иди в машину, скоро выйду…
Захват был корявый и болезненный. Вернер вломился в квартиру и получил железным кулачком под дых. В узком проходе не развернуться. Смазливая блондинка в махровом халате среагировала стремительно, но мешала теснота — бич панельного жилья. Гудящий от боли Вернер накрыл мерзавку, как мухобойка муху. Та пыталась трепыхаться, но быстро скисла. Лохматов оттолкнул Максимова, рухнул на тех двоих сверху, мельтешили конечности. Максимов помчался в спальню, где не исключались сюрпризы. Сюрприз пытался выбраться из «французской» раскладушки, в которую трансформировался пузатый пружинный диван — подвывал от ужаса, тянул за собой розовое клетчатое одеяло, чтобы закутаться…