– Ты что? – встрепенулась Василина.
– О тебе думаю. Как ты тут одна будешь? Кто тебя защитит? Полагал, встану на ноги – крыльцо подремонтирую, забор поправлю. Руки мужские в доме всегда нужны.
– Да, нужны. Война закончится – вернёшься? – и зарделась.
– До конца войны дожить ещё надо.
– Вспоминать будешь?
– Как я могу свою спасительницу забыть? Если не случится снова встретиться, век о тебе вспоминать буду.
– А я за тебя молиться буду, чтобы жив остался. Вернёшься – любого приму: без руки, без ноги. Ждать буду.
– Обещания не даю, я человек военный. Куда начальство пошлёт, там и служить буду.
– Дались тебе эти Советы! Ты женат?
– Нет, не довелось. Девушка до войны была. Где она теперь – не знаю.
Они замолчали, и каждый думал о своём. Сергей ещё размышлял – как он появится в отделе? Ещё дезертиром сочтут или предателем. По законам военного времени к стенке поставить могут. Многое здесь зависит от группы. Удалось ли уцелеть хотя бы нескольким? Для него они сейчас не только сослуживцы, но и свидетели того, что не струсил он, группу не бросил. А то, что назад на базу не привёл – не его вина, без памяти лежал, раненый. В принципе, если бы не Василина – умер бы он там, на поле боя. А если бы поляки или бандеровцы его живым обнаружили – добили бы. Поляки хоть над пленными или ранеными не измывались, как бандеровцы. Те могли на спине звезду вырезать, глаза выколоть или вообще живьём сжечь. Были уже такие случаи. Потому к бандеровцам относились жёстко. Сам Сергей исходил из принципа: враг должен быть мёртв. А каким способом он покинул этот свет – от гранаты ли, пули, с перерезанным горлом – это никого не должно волновать. Но мучить перед смертью? Нет, он воин – но не палач. А здесь есть разница – для него, по крайней мере.
Ночью Василина ласкала Сергея исступлённо. Может, в последний раз? Оба почти не спали и забылись только под утро.
Раны уже затянулись, не кровоточили, и Сергей их не перевязывал. Слабость, правда, ещё немного была – даже не слабость, просто утомлялся быстро.
Василина проснулась ни свет ни заря. Ушла доить корову, потом завернула еду в узелки и сложила их в вещмешок. Собрала на стол.
– Вставай, тебе пора.
Ох как не хотелось Сергею вставать и уходить в неизвестность! Но – надо! Он поднялся, умылся, оделся, поел. Какие ватрушки с картошкой испекла Василина! Объедение!
Поблагодарив Василину, Сергей вышел из-за стола, надел телогрейку, закинул за спину «сидор», повесил на плечо автомат. Обняв Василину, крепко её поцеловал. А она, обняв его, прижалась всем телом и не хотела отпускать.