И все же все это было очень глупо с моей стороны. Зачем было бы такой девушке прибегать ко всем этим хитростям и пытаться завлечь такого, как я? И если разобраться, кто я есть такой? Молодой долговязый охотник из лесной глухомани и к тому же самый обыкновенный, лишенный тех качеств, которые, судя по услышанным мною женским разговорам, очень привлекают их в мужчинах.
Я казался себе слишком серьезным. Янс же, напротив, был весельчаком и балагуром, и к тому же он замечательно танцевал. Кейн О'Хара, тот самый, которому удалось покорить сердце испанки, был непревзойденным рассказчиком, знающим толк в том, как занять барышень беседой, обходительным кавалером с веселым блеском в глазах. Джереми, друг моего отца и муж Лилы, и вовсе был джентльменом до мозга костей. Он был учтив, галантен и знал многое о мире. Все - и в особенности женщины - слушали, затаив дыхание, когда он говорил.
А что я? Говорил я мало, а во время танцев сидел у стенки, глядя на то, как веселятся другие, чувствуя себя куда спокойней в лесу, чем среди людей. Вне всякого сомнения, мне придется доживать свой век в одиночестве, да и какая женщина полюбит меня? Кому захочется влюбляться в долговязого парня с высокими скулами и грубоватыми чертами лица, который не знает ничего, кроме охоты, и только и умеет, что выслеживать диких зверей в лесу?
Я больше никогда не буду думать о Диане.
ГЛАВА 9
Когда я наконец вышел к Шомат, дорога привела меня на берег бухты близ места, известного под названием Форт-Хилл. Переправиться на другую сторону мне удалось на каноэ дружелюбно настроенного индейца, который не стал требовать от меня ничего взамен за эту услугу.
- Тут живут хорошие люди, - сказал он, высаживая меня на берегу, где брала свое начало тропа, ведущая к Бикон-Хилл.
Здесь царили тишина и покой; в стороне от меня, за поросшими травой песчанными холмами, находившимися к югу, виднелись деревья. Передо мной на вершине Бикон-Хилл тоже росли деревья, которые я поначалу принял за кедры, хотя потом оказалось, что это вязы. Безмолвие нарушали лишь крики морских птиц, и я шел вперед, ступая по земле своими насквозь промокшими мокасинами, отправляясь на поиски дома преподобного Блэкстона, который, судя по слышанным мною разговорам, жил где-то поблизости.
Многие считали его чудаком за то, что он желал жить здесь, в тишине, подальше от шума и суеты, чтобы в одиночестве бродить по склонам своего холма, спускаться вниз, к морю, и читать книги. Как здорово, должно быть, так жить, сказал я сам себе, наверное, просто замечательно.