Палеонтолог оглянулся на Кемпера, топтавшегося сзади.
— Ты тоже видел?
— Что именно?
Алиссон вспомнил зловещие фигуры, оседлавшие суперзавров, и сглотнул горькую слюну. Каждое живое существо подчиняется закону соответствия среды и организма, поэтому рыбы могут жить только в воде, а птицы в воздухе, но представить среду, сформировавшую этих биторсных монстров, было невозможно.
— Всадников апокалипсиса?
— Кого? Нет, не видел. Обычный набор — призрачные тени, фейерверк, космос… Что за всадники?
— Потом расскажу. Иди к своему альтер эго — Индре, мой Тихоня настроил пси-резонанс со мной, может быть, Стрелок сделал то же самое для тебя. Только вопросы задавай не словами, а образами.
Кемпер, заинтригованный, ушел ко второму дракону, не удержавшись, чтобы не рявкнуть:
— Опусти голову, скотина! Да не вздумай дергаться или стрелять из своей пушки, я тебе не мишень в тире.
Норман покачал головой, глубоко вздохнул, собираясь с духом, и представил двухтуловищного медведеподобного «динозавра» на панспермите, сопроводив образ эмоциональной вопросительной интонацией.
Тихоня ответил не сразу. Прошла минута, прежде чем на Алиссона обрушилась пузырящаяся волна эмоций животного, чужих эмоций, из которых Норман уловил только одну знакомую — недоумение. Затем последовал тот же набор ощущений: растягивание в струну, «выстрел из рогатки», падение, шум полета — хотя никуда он, конечно, не летел, и финальное ощущение — палеонтолог сидит на суперзавре, но уже не в виде монстра, а как нормальный человек в седле лошади. Под ногами дракона — твердая, белая, как кость, поверхность, над головой — чужое небо с мириадами ярких звезд, и впечатление такое, будто он сейчас прыгнет в небо и полетит.
Алиссон повернул голову и увидел рядом второго панспермита, всадником которого был знакомый двутелый урод. Ксенурс — пришло на ум название существа, составленное из двух латинских слов: xenos — чужой и ursus — медведь. Существо поманило человека лапой — жест был вполне понятен, второй лапой похлопало суперзавра по шее, и в тот же миг они исчезли — всадник и конь. Свет перед глазами померк…
Зрение вернулось через две-три секунды, но слабость и тошнота от мощной волны пси-излучения Тихони прошли не сразу. Алиссону показалось, что взгляд дракона выражает добродушие и сочувствие. Было ли так на самом деле, неизвестно, однако страха перед гигантскими животными, прирученными двутелыми существами — сомнений в этом не оставалось, — у палеонтолога не было давно.
— Да стой ты спокойно, урод, не брыкайся! — донесся голос Кемпера. — Никто тебе не угрожает, трус.