– «Правильная организация эвакуации населения дает почти стопроцентную выживаемость при апокалипсисе, – процитировал Славка на память. – При себе иметь запас воды и пищи на тридцать шесть астрономических часов. Четко следовать указаниям комиссаров ГО…» Мойте руки перед едой. Переходите улицу только на зеленый сигнал светофора. Па, ты всегда на зеленый переходишь?
– Я не так часто хожу по улицам, – пробормотал Зарудный-старший. – Но когда ходил, да, бывало, переходов не искал.
– Во! – Славка поднял палец.
Приоткрылась дверь. Бледная болезненная женщина, Славкина мать, мельком кивнула Лиде, обернулась к депутату:
– Андрей, я бы хотела…
– Сейчас. – Зарудный-старший кивнул. – Ребята, я вас оставлю… Кстати, который час? Чтобы Лиде поздно не возвращаться…
Он никогда не предлагал Лидке ни машины с водителем, ни денег на такси. Четко ощущал, видимо, предел приличий.
– Я хотела газеты, – пискнула Лидка, чтобы хоть как-то скрасить себе расставание. – «Парламентский вестник»…
– Слав, – депутат кивнул сыну, – выдай Лиде подшивку за последние пару месяцев… Если понравится, возьмешь еще. – Кажется, Андрей Игоревич малость насмехался. Не верил в то, что «Вестник» Лидке понравится.
– Я прочитаю, – сказала она, глядя ему в глаза.
– Вот и хорошо… Заходи еще, Лида.
– До свидания…
Закрылась дверь.
– Там шрифт мелкий, – сказал Славка с неудовольствием. – И бумага желтая.
– А у меня зрение хорошее, – сказала Лидка, пытаясь справиться с опустошенностью, пришедшей на смену лихорадочному возбуждению этого вечера. – Слав…
– Что?
– Ты кем хочешь быть вообще-то? Тоже политиком?
– Отец не политик! – возмутился Славка. – Он ученый прежде всего, а уж потом… И я ученым буду. Археологом. Закончу универ и уеду далеко… на фиг. На раскопки артефактных Ворот.
– Славка, – голос ее дрогнул, – а если… все-таки… это К НАМ приедут на раскопки? Пепел разгребать?
– Паникерша, – сказал Славка устало. – На, вот тебе твои газеты… Идем, я тебя провожу.
Славка оказался прав. Читать «Парламентский вестник» Лида поначалу не смогла. Даже заставляя себя, даже скользя глазами по строчкам, она уже со второго абзаца переставала понимать, о чем идет речь.
Тогда она сдалась и стала просматривать только замечания в скобках; это было, как в пьесе ремарки. Здесь аплодисменты. Там улюлюканье. Здесь такая-то фракция поднялась и вышла из зала. А здесь депутат такой-то попытался схватить за грудки депутата Зарудного, но тот увернулся, и депутат такой-то, оступившись на ступеньках, ударился головой о трибу…
Лидка увлеклась.
Славкиного отца одни ненавидели, для других же он был как флаг. Лидка принялась прицельно просматривать выступления Зарудного – и втянулась. Стоило вообразить, как Андрей Игоревич встает, опирается на трибуну, едко отшивает оппонентов… уже и не важно, что он говорит, хотя говорит он, как обычно, умные вещи…