— Я сам твоим сватом буду.
— Врешь, княже.
— Слово, — сказал Владимир. — А я своим словом тоже не бросаюсь.
Разбойник поднялся, гремя цепями. Владимир невольно отступил, вор на полголовы выше, могуч, чувствуется сила непомерная. Как только и взяли такого, не иначе как опоили или зелья подсыпали. А то и бабка морок навела.
— Говори, что я должен сделать?
Владимир отмахнулся, пошел к двери:
— Сперва цепи снимут. Поговорим в моей палате.
Когда его привели, Владимир нахмурился против воли, а кулаки сами сжались до скрипа кожи на костяшках. Разбойник вошел в его палату, словно делал сопливому князьку великое одолжение. Глаза дерзкие, словно это его хоромы, а весь остальной люд вместе с князьком лишь челядь неумытая.
— Садись, — буркнул Владимир, он указал на накрытый стол: — Ешь, пей. Сперва еда, разговор после.
Стражи остались было по эту сторону двери, мол, с таким бугаем в случае чего князю не совладать, но Владимир нетерпеливым движением бровей вымел в коридор. Разбойник силен, кто спорит, но бойцовских ухваток не знает, а он, Владимир, троих таких бычков завалит, буде надобность сыщется.
Разбойник уверенно перенес ноги через лавку, глаза оценивающе пробежали по столу. Ноздри подергивались, спросил неожиданно:
— Вино фалернское?
— Греческое, — ответил Владимир сухо. — А фалернское или хиосское… А ты и вина чужие крал?
— Крал не крал, но пробовал, — ответил разбойник с напускной скромностью.
Его пальцы уже разрывали жареного гуся, коричневая корочка хрустела, из-под нее вырывался пар, пальцы обжигало горячее мясо, истекающее соком. Владимир, что решил было не есть, сглотнул слюну, сердито оторвал гусиную ногу.
В молчании ели, запивали, кубки были полны, а в дальнем конце стола ждали еще три кувшина с вином из Царьграда. Разбойник ел неспешно, хотя за время в срубе исхудал, кожа на скулах натянулась, ключицы торчат, хотя видно, какие толстые, что бычьи кости…
Когда голодный огонек в глазах разбойника потух, Владимир сказал, едва сдерживаясь:
— Жрешь, как красная девица! Двумя пальчиками, волокна отщипываешь… Разве воины так едят?
— А я не твой дружинник, — ответил разбойник хладнокровно. — Говори, чего тебе своровать? А то пошли тех, кто ест как надо.
В голову Владимира ударила горячая тяжелая волна. Едва удержался, чтобы не въехать кулаком в нагло ухмыляющуюся рожу мерзавца.
— Ладно, — выдохнул он сквозь зубы. — Мое слово крепкое… Вернешься со щитом — получишь прощение, удел, дочь боярина Твердожита.
— А если на щите? — ухмыльнулся разбойник.
— Ты мне знанием древних умностей не щеголяй, — предостерег Владимир. — Про щит я не для красивости речи. Мне нужен настоящий щит! Тот самый, который Вещий Олег прибил на врата Царьграда.