— Дежурному по аэродрому, товарищу майору Хорошкову, позвонил… позвонила ваш ассистент… ассистентка…
— К черту подробности! — рявкнул молодой ученый. — Кто тебя прислал?
— Дежурный по аэродрому вызвал меня и приказал исполнять то, что прикажут по телефону. Он дал мне трубку. Там ваша женщина… виноват. Ваш ассистент сказал, чтобы вы поторопились к вертолету. Иначе…
Солдатик виновато опустил голову и пробормотал:
— Я не могу повторить, товарищ Гордеев. Уж больно шибко она ругалась. По матушке и вообще…
— Она ждет у вертолета? — уточнил Гордей.
— Так точно.
— Ладно, солдат. Иди неси службу. Доложишь дежурному, что я просил объявить тебе благодарность.
— Служу де…
Но мы уже не слышали, кому он тут служит-де. Три пары наших сапог выбили из каменного пола гулкое эхо, которое тут же пошло гулять под высокими сводами других боковых галерей подземного терминала-накопителя.
Бежать предстояло по открытому пространству метров двести, и за это время «ассистент» мог «снять» нас даже без снайперской оптики. Или все-таки это была — она?
Вот и взлетка. В дальнем ее конце, сбоку, на одной из площадок, возвышается Гордеев геликоптер. А кто это сидит прямо на лыже?
Я вгляделся в невысокую статную фигуру, устроившуюся на стальном брусе лыжной рамы, и оторопел. Это была и вправду она.
Таинственная ночная гостья!
Мои спутники остановились, изучая ситуацию и степень ее опасности, а я уже смело и безрассудно шел навстречу своей недавней страсти.
Разумеется, она сразу узнала меня. Легкой, пружинистой походкой Анна подошла ко мне и непринужденно сунула ладошку:
— Салют, милый!
Ну, я, конечно, кавалер и джентльмен, но когда дело касается воровок и шпионок, за словом, как правило, в карман не лезу.
— Сама ты салют! — огрызнулся я. — А еще ты…
И прибавил несколько слов, эмоциональный фон которых, думаю, понятен на любом языке. В принципе выше я уже перечислял некоторые из них. Иное дело, что теперь мое вдохновение обрело второе дыхание, и небесные, благозвучные выражения так и потекли из уст Гоши Трубача медовой рекой.
— Ты… и… а еще, такая же как… типичная… Вот ты кто, ясно?
— Ты стал оч-чень многословен, милый, — проворковала она и тут же интимно понизила голос. — В ту ночь ты не был столь краснореч-чив, ай-ай-ай!
В ее дикции порой опять пробивался этот странный, жестковатый акцент уроженки Прибалтики. Из чего я сделал блестящий и неоспоримый вывод, что она сейчас, пожалуй, тоже немного волнуется.
— Зачем?!
Я вдруг понял, что ору во все горло, и оглянулся на спутников. Гордей и Комбат смотрели на нас с большим интересом. И даже не отвернулись из вежливости, мерзавцы, делая вид, как интеллигентные люди, что весьма увлечены какой-нибудь увлекательной светской беседой.