— Чего?
В эту секунду я, признаться, подумал, что Гордей маленько чокнулся. С молодыми учеными это ведь изредка случается. Напряженная умственная работа, перегрев мозговых катушек, недосып, недопой, недоё…
— Турухтан, — повторил Гордей.
— Угу. Гм… А кто такой турухтан?
— А шут его знает, — пожал он плечами. — Щегол какой-то…
Тут я крепко взял его за плечи и внимательно посмотрел в его честные глаза.
— Гордей! Ты что, в своем уме?
— Конечно, — кивнул он, с любопытством глядя, что я собираюсь предпринять дальше.
— Ты написал на дорогущем клочке неактивированной припять-бумаги слово, значения которого толком и сам не знаешь??
— Я его вообще не знаю. В первый раз от тебя услышал полчаса назад, если помнишь. Но ведь на Хуареса это подействовало? — резонно возразил он. — Ты же видел своими глазами — подействовало, верно?
— Ну, в принципе… да. Подействовало. Еще как…
Тут я был вынужден признать правоту Гордея. Этот дурацкий, идиотский, кретинский «турухтан» и впрямь произвел на Короля хабароторговцев впечатление молнии, ударившей его в лоб. Тем более после того, как туда уже последовательно запустили сначала грецким орехом, а потом — бильярдным шаром, сработанным из крепчайшей слоновой кости.
— Понимаешь, Гоша, какое дело.
Гордей положил мне руку на плечо и увесисто похлопал.
— И рисунок, и чертеж, и даже «турухтан» — это не были отдельные примеры каких-то там махинаций с припять-бумагой. Нет, Гоша, все это звенья одной логической цепи.
— Что, и «турухтан» тоже? — Я с трудом сглотнул.
— И он, — кивнул Гордей. — На самом деле на Хуареса произвели огромное впечатление уже первые два предложенных мною звена Большого Дела — рисунок и чертеж. Третье звено, слово, в этом раскладе, по сути, уже не имело никакого значения.
— То есть ты хочешь сказать, что вместо него мог написать что угодно? Вместо «турухтана»?
В этот миг я уже чесал в затылке так, что за ушами трещало.
— Ну, почему? — Гордей самодовольно улыбнулся. — Уверен, напиши я там что-нибудь вроде «Хуарес — энурез!» — и наши акции существенно бы упали. А так — пошли на повышение. И очень резко, я тебе скажу, даже по самым скромным прикидкам.
— Но почему? Не по-ни-ма-ю!
Я никак не мог врубиться в Гордееву логику. То есть результат-то я видел, вот он, налицо, а вот его источник — увольте, никак.
— Хуарес — Король хабароторговцев, но у него нет достойной свиты, чтобы его играть. Ну, разве что Любомир, — терпеливо пояснил Гордей. — Поэтому он очень самолюбив, хоть и не показывает виду. И всегда остро переживает свои проколы, будь уверен. Поверь, Хуарес никогда не признается, что не знает истинного значения этого загадочного, волшебного слова — ту-рух-тан!