— Потом мне нужно, чтобы ты сказал ему не терять веру в Сонни. Я знаю, что вы с Сонни не очень ладите, но ты должен и с ним поговорить. Сказать ему, что еще не поздно. Я не хочу, чтобы он испортил отношения с отцом так же, как я испортил отношения с сыном.
Чтобы я, по собственной воле, говорил с Сонни, то бишь, директором Брюстером? Ну уж нет. Я подтянул рюкзак и повернул в коридор к кабинету миссис Педерсон. Может, она сегодня поставила фильм? Тогда мне не придется сильно напрягаться, пытаясь одновременно слушать урок и не слышать шепчущего мне в ухо старого доброго деда Брюстера.
— Это важно, — настаивал дед Брю. — Пожалуйста. Ты единственный, кто может это сделать, других таких я не встречал.
Моя решимость немного пошатнулась. Труднее всего было игнорировать вежливых и приятных. Мне становилось жаль их, застрявших в междумирье, вынужденных видеть последствия совершенных ими ошибок и не имеющих возможности ничего изменить. Но мне нельзя поддаваться. Иначе я окажусь в психушке.
Я достал из кармана допуск на урок и толкнул дверь в кабинет миссис Педерсон. Она читала лекцию. Ну здорово. Сегодня мне передышки не обломится.
Я протянул ей свой допуск и проскользнул к задней части класса на свое место. Сидевшая прямо передо мной Джуни чуть повернула голову в мою сторону, делая вид, что рассматривает облупившийся на ногтях черный лак.
— Все в порядке? — тихо спросила она. Булавки на ее нижней губе блеснули. Сегодня она была в своей стандартной униформе: армейском пиджаке, черной футболке, якобы поношенной клетчатой юбке, драных чулках и черных кедах. Глаза подведены черным. Одно ухо от мочки до самого верха украшали серьги. Одна серьга-кольцо была точно такой же как три моих в моем левом ухе — мы их вместе купили. Мы с Джуни дружили с девятого класса, ее тогда звали Эйприл, у нее были светлые волосы и она была лучшей ученицей. Она прекрасно знала, каков Брюстер.
Вытаскивая учебник по литературе и тетрадь, я не сводил глаз с рюкзака. Нам немало доставалось, пока мы не просекли, что миссис Педерсон не замечает, что ты с кем-то говоришь, если ты с этим человеком не переглядываешься.
— Все как обычно, — ответил я.
Это было неправдой. Дед Брю стоял в полуторе футах справа от меня, и другие мертвые начали проявлять к нам интерес.
В любой комнате, полной людей, мертвых не меньше половины от общей массы живых. Одни из них связаны с определенными людьми, другие — с определенным местом. Есть и забредшие случайно. В классе литературы их ежедневно бывает по семь-восемь. Большинство из них забивается вглубь кабинета и не путается под ногами. Они ненавидят ощущение, возникающее, когда кто-то сквозь них проходит. Обычно они ведут себя тихо и не шумят, но это быстро изменится, если они обнаружат, что кто-то может их слышать и видеть.