Пример тому — случившееся с Кимберли Шаэ. У Ким было все: богатые родители, безупречные азиатские черты лица и обмен веществ, позволяющий есть все что ни попадя и при этом оставаться достаточно стройной и легкой, чтобы стоять на вершине пирамиды группы поддержки.
Как и большинство из нас в узком кругу, Ким по выходным напивалась или делала вид, что напивается, на лесных вечеринках у Бена Роджерса.
И как-то раз Ким действительно выпила слишком много, ну или достаточно много для того, чтобы забыть одно из главных правил популярных девушек: пить так, чтобы казаться глупой и кокетливой, но не глупой и сексуально озабоченной. Кто-то снял на мобильный, как она отдается своему давнему увлечению и хозяину вечеринки Бену Роджерсу прямо за традиционным школьным деревом.
Да все парни убили бы, лишь бы оказаться на месте Бена, и любая девчонка с той вечеринки покривила бы душой, сказав, что не мечтала о подобном. (Бен с третьего класса считался самым желанным парнем в нашем классе, и каждая мечтала стать той, кто наконец его сломит). Но быть пойманной? Это совсем отдельная тема.
Фотографии разослали в течение нескольких часов, и уже утром в понедельник Ким прекрасно понимала, что садиться в кафе за наш столик не стоит. Она села за столик второго яруса.
Наш кафетерий — это что-то вроде большого зала со сценой впереди, от которой идут ступени и располженные ярусами столики. Чем ближе ты к «оркестровой яме» — самому привилегированному месту, тем ты популярнее.
Я всю жизнь прикладывала немало усилий, чтобы получить и сохранить место за «столовой ямой» (отвратное название, но не я его придумала, так что пофиг). Одной внешностью этого не добиться. Меня научила этому на своем примере мама. Чтобы создать иллюзию собственного совершенства и стать объектом зависти каждой девчонки в школе нужно потратить много времени и сил, но я отдавала этому всю себя, и это стоило того.
Ну вот взять к примеру мои вчерашние похороны. Никогда не видела, чтобы в одном месте собиралось столько народу из школы. Я имею в виду место за пределами школы, конечно же. (Слава богу, мама была слишком «убита горем», чтобы присутствовать на заупокойной службе. Нет, я не против эмоционального всплеска, но вот если бы ее вырвало на цветочные композиции, это было бы как-то не очень). Кто-то все организовал и раздал черные повязки на руку с моим именем, вышитым розовым. Принес цветы, свечи и коробки с салфетками. Люди, которых я даже не знаю — к примеру, одна толстенькая девчонка, которую я видела на алгебре и которая носит жуткие мешковатые кофты в надежде казаться в них стройнее… ну да, как же, — пришли поплакать над моим гробом. Ну, или рядом с ним, какая разница.