– Чтоб я сдох.
Первое копье пронзило бедро.
Второе оставило зияющую сквозную рану.
Я отчаянно пытался не подавиться органами, которые подступили к самому горлу, и даже не заметил третьего копья.
Я потерял сознание.
Дешевая книжка, которую я читал, лежала возле подушки. Ёнабару, на верхней койке, пересчитывал листы с признаниями, шурша кипой бумаг.
– Кэйдзи, подпиши-ка.
– Капрал, у тебя ведь есть личное оружие?
– Да.
– Можно взглянуть?
– С каких пор ты у нас в ценители пушек заделался?
– Мне не за этим.
Его рука снова исчезла, спрятавшись за койкой. Вернулась она, сжимая блестящий пистолет из черного металла.
– Он заряжен, так что смотри, куда целишься.
– Понял.
– Если дослужишься до капрала, сможешь спать со своими игрушками, и никто слова тебе не скажет. Тем более от такой штучки толку в схватке с мимиком все равно не будет. Единственное, что нужно оператору Доспеха, – двадцатимиллиметровая пушка и гранатомет, на каждого по три снаряда. А бананы, которые он с собой берет на закуску, не в счет. Так, может, наконец подпишешь?
Но я был слишком занят, чтобы ответить, – снимал оружие с предохранителя.
Я сунул дуло пистолета себе в рот, представив, как девятимиллиметровый патрон ждет взрыва, который вынесет его прочь из плена холодной, твердой стали.
Я нажал на спусковой крючок.
Дешевая книжка, которую я читал, лежала возле подушки. Я вздохнул.
– Кэйдзи, подпиши-ка. – Ёнабару перегнулся через бортик верхней койки.
– Так точно, сэр!
– Слушай. Ничего серьезного в завтрашней операции не будет. Если будешь слишком трястись, спечешься – лишишься остатков мозгов еще до того, как враг попробует тебе их вынести.
– Я вообще не трясусь.
– Эй, дружище, тут нечего стыдиться. Перед первым боем все нервничают. Это как первый секс. Пока не свершится, так и будешь дергаться и думать о нем. Остается только коротать время, передергивая.
– Не согласен.
– Ты говоришь с тем, кто уже сыграл в эту игру.
– А что, если – чисто гипотетически – твой первый раз повторяется снова и снова?
– Где ты такой дури набрался?
– Говорю же, чисто гипотетически. Словно каждый раз заново выстраиваешь шахматы на доске. Делаешь свой ход, и все возвращается к началу.
– Ну, это как посмотреть… – Ёнабару по-прежнему глядел на меня с верхней койки. Его лицо расплылось в улыбке. – А ты сейчас говоришь про секс или войну?
– Забудь про секс.
– Ну, если бы меня попросили еще разочек вернуться в битву за Окинаву, я бы послал их куда подальше. Пусть бы разжаловали до рядового и отправили в обычный стрелковый взвод, на здоровье! Но я бы туда не вернулся.