– Я устала от твоей лжи, Женя, – мама отвернулась к окну.
Телефон снова задребезжал властно, требовательно, и раздраженный папа закричал, едва поднеся трубку к уху:
– Прошу вас, пожалуйста, не досаждать мне по пустякам! Надоели ваши претензии! – он вдруг осекся и закашлялся. – Кха-кха… Василий Всеволодович? Простите, это не вам… это не вы досажда… Але, Василий Всеволодович! Але! – он растерянно повертел трубкой. – Гудки… Ну вот, режиссер звонил.
Мама смотрела во двор, но вряд ли что-нибудь видела. Где-то шумела вода. В забытом скрипичном футляре холодно блестело оружие. Папа взял один из пистолетов и поднес его к виску. Женя не успела и слова молвить, как раздался жуткий хлопок…
Хлопнула входная дверь. Вошел мужчина в спецовке, с ящичком инструментов в руках. К чуткому Жениному носу полетели флюиды крепкого пота, смешанного с запахом литола. Новому гостю явно не понравилась представшая перед ним пародия на репинскую картину «Не ждали». Не здороваясь, сантехник Петров (это был, конечно, он) сообщил кому-то:
– Стреляются.
Из-за его спины высунулась пожилая соседка снизу и заверещала:
– Вы сначала аварию ликвидируйте, потом стреляйтесь! Затопили нас!
– Водой? – пробудился к бытовой жизни папа и опустил пистолет.
– Ой, я вытирала поднос и, кажется, кинула тряпку в мойку, – вспомнила Женя. – А в кухне кран неисправный!
И все побежали в кухню.
Опытная в человеческих скандалах Багира сидела на столе и, пока люди суетились вокруг с тряпками и ведрами, с большим достоинством поедала из коробки печенье курабье.
Сантехник Петров починил кран в две минуты.
– Принимай, хозяин, работу. Делов-то, блин, куча, сам мог прокладки сменить.
– Сколько мы вам должны? – спросил папа.
– Я ж по заявке, – замялся сантехник. – В журнале записано. Ну, может, цветы какие-нибудь. У вас их, гляжу, много, а у нашей кассирши вечером юбилей. Тридцать четыре года стукнуло.
Папа метнулся к столу с вазами в гостиной:
– Пожалуйста!
– Это мои цветы! – мама выдернула букет роз у него из рук.
– Ладно, пошел я, раз жалко, – пожал плечами сантехник, не двигаясь с места. – Чао-какао.
– Розы лично мне подарили, – пояснила мама. – А другие – не жалко!
Она поспешно собрала из ваз все остальные цветы, отжала воду со стеблей и, завернув в валявшиеся под столом папины афиши, всучила огромный букет Петрову.
– Вы чё?! – опешил он. – Такой-то сноп, поди, ого-го каких денег сто́ит!
– Берите, берите, не стесняйтесь, – пробурчал папа, обуваясь в сапоги и накидывая пальто. – Приходите чаще, нам афиш и цветов девать некуда, на халяву достаются…