– Ты куда? – испугалась Женя.
– В магазин. Куплю мяса. До смерти надоели мне ваши морковные котлеты.
Вчера, когда четвертый муж Василисы Онисифоровны внес в гостиную роскошное заиндевелое дерево, Санька грешным делом решил, что срублено оно было в Новогоднем парке, и страшно вознегодовал. Слава богу, оказалось, мамик где-то купила елку и попросила привезти с оказией. Санька все равно возмущался – зачем? Зачем убивать лес, если в магазинах искусственных елок полно? Мамик в который раз гордо сказала: «Однова живем!»
Теперь дома вкусно пахло хвоей, ель красовалась в углу у окна и гармонировала с древесными обоями. Бросая на страницы книги метеоритное сияние, мигали огни гирлянд. Саньку забавляло, что строчки разноцветными залпами высвечиваются одна за другой. Подогретая сарделька звонко лопалась на зубах, на язык брызгал горячий сок. Санька обедал и дочитывал «Цезарей».
– Чего в темноте сидишь? – мамик зажгла люстру и прекратила двойной кайф сына от поглощения духовной и физической пищи. Он еле успел запихнуть тарелку под диван – забыл, что в воскресенье у парикмахеров укороченный рабочий день.
– Хорошо отрепетировали, Сашхен? Борода как держалась?
– Как родная.
Утром пришлось соврать про генеральную репетицию «Онегина». Смастерить бородку и усы взялась тетя Леночка, и получилось супер – все натуральное, на тончайшей клеевой основе. Правда, кожу до сих пор саднило, хотя Санька смазал лицо кремом.
– Свинья, – прошипела мамик, выкатив ногой тарелку из-под дивана. Унюхала-таки запах сарделек сквозь еловый аромат, и Санькин затылок привычно ощутил крепость карающей родительской руки.
– Дмитриевский, ты сантехнику звонил? – переключилась мамик на отца. – Четыре дня до Нового года осталось, а кран не поменянный!
– Твой Петров обещал прийти сегодня, – откликнулся отец из «Парнаса».
– С чего это мой-то? Василисин бывший мужик. Поговори с ним еще, язык не отсохнет, и деньги ему не лишние перед праздником!
Повесив шубку на плечики в шкаф, мамик вздохнула:
– Никакого от вас проку, книжные червяки.
– Не вписываемся в интерьер, – посочувствовал Санька.
Долго ждать звонка в дверь не пришлось. Пока отец встречал Петрова, мамик торопливо открыла створку книжного шкафа и достала первый том «Американской трагедии» Драйзера (цвет персик). Санька знал, что в книге хранится денежная заначка на внезапные случаи жизни. Золотистый халат мамика подрагивал и переливался – отсчитывала сотняжки, и вдруг замерла: из прихожей донесся совсем не сантехниковский голос.
Отец тоже полагал, что явился Петров, открыл, не спрашивая, и стоял теперь обалдевший. Из темного проема зрелищем из мультика вырисовалось чудо, при виде которого слегка оторопел и Санька. Чудо косило под куклу Братц – с фабричными, поверх собственных, ресницами, превышающими приличные размеры губами и копной старательно начесанных волос. В одной руке мультяшная героиня держала дорожную сумку, в другой – кожаную бандану. Выдув пузырь жвачки, гостья переступила порог и помахала банданой: