И я убил его.
Не хотел! Но таковы были правила в то время в той стране, где мы жили. День еще не закончился, и мне пришлось уходить. На сей раз я ехал в Санта-Фе.
Позже, в Остине, вступил в рейнджеры и целых два года патрулировал границы, защищая интересы закона.
Война началась внезапно, неожиданно для меня. Избегая стычек, я часто отлучался в служебные объезды по территории и неделями находился вдалеке от источников новостей. Но когда до меня дошло это известие, я ушел в отставку и отправился на Север, чтобы вступить в кавалерию федералов. Так я попал к капитану, сейчас уже полковнику-лейтенанту, Эдвардсу, высокому строгому холостяку, такому же одинокому, как и я, и так же искренне влюбленному в ту непокоренную страну, из которой я приехал. Мы часто подолгу разговаривали об Англии и Европе, где он вырос, о Техасе и индейцах.
Мой опыт рейнджера, познания в искусстве разведки заслужили его высокую оценку, и он убедил в этом остальных. Я прошел комиссию и стал кавалеристом Фила Шеридана.
При первой встрече Шеридан отнесся ко мне довольно холодно.
— Ты техасец? — с пренебрежением спросил он.
— Да, сэр, — ответил я. — И когда война закончится, опять стану им. Такого деления не признаю. Я пришел защищать Федерацию, сэр.
— Я тоже, — был ответ.
Войну мне довелось закончить в чине капитана с надеждой на будущее не больше, чем у отстрелянного патрона.
Оказавшись в Мексике, я встретил своего старого врага, бежавшего от техасского правосудия. Он добился успеха в Чихуахуа и состоял в браке с девушкой из видной мексиканской семьи. К сожалению, он умел быстрее говорить, чем доставать свой револьвер, хотя и яростно пытался преуспеть в последнем. Лучше бы он меньше болтал или выбирал слова поучтивее.
Высокий симпатичный мексиканец мельком взглянул на тело, а затем на меня.
— Он мне никогда не нравился, — заметил он, — но… Если у тебя нет быстрой лошади, я одолжу.
Его весьма тактичное предложение оказалось как нельзя кстати.
— Я куплю что-нибудь выпить? — предложил я.
— Конечно… — улыбнулся мой новый друг, — только в другой раз… и к северу от границы.
Иными словами, следовало поторопиться с отъездом.
Я сел на лошадь, когда Полярная звезда уже сияла в небе, и направился в Техас.
Несколько дней спустя на вымокшей при переправе через Рио-Гранде лошади въехал в жизнь Кэйт Ланди.
И теперь Кэйт, крикнув: «Смотри, Кон!» — вернула меня из воспоминаний.
Судя по огромному облаку пыли, кто-то кратчайшим путем несся нам наперерез — либо стадо бизонов, либо большой отряд всадников.
Я быстро развернул лошадь и галопом погнал ее вниз по ущелью в противоположном направлении. Кэйт не отставала.