— Футы, чёрт, а я уж было подумал, что началось, — шёпотом проговорил Лавр.
— Не каркай. И вообще поменьше думай, а больше слушай. Вон птичка тоже, видимо, много думала да, как говорится, в суп попала.
— А чего мне-то слушать? А Дик на что? Уж он точно не проспит.
— И на старуху бывает проруха. Два уха хорошо, а шесть лучше, — ляпнула я и тут же пожалела, перехватив недовольный взгляд Дика, который красноречиво свидетельствовал об убеждённости нашего пса в том, что уж от нас с Лавром толку в «секрете» как от козла молока.
— Естественный отбор, — задумчиво проговорил Лавр, укладываясь поудобней.
— Это ты о чём?
— О птичке, о чём же ещё, — еле внятно пробормотал Лавр.
— Лавр, хорош спать. Сколько там натикало?
— Без пятнадцати три. Радиостанция молчит, значит, не объявились ещё.
— Кстати, не забудь — через четверть часа связь с заставой, заодно уточнишь обстановку.
— Ладно, — буркнул в ответ Лаврушин. — Наташ, а расскажи мне какой-нибудь сон.
— Какой сон? — не поняла я.
— Нуты же сама говорила, помнишь, что, как надела медальон, так и видишь постоянно сны про рыцарей.
— Ладно, слушай.
«Шла весна одна тысяча двести сорок четвертого года. Плотный туман опустился с гор и окутал катарский замок Монсегюр. Уже год многочисленная армия крестоносцев из северной Франции продолжала осаду. В осаждённой крепости закончились запасы провизии и воды. Противостоять далее было невозможно. Сдача крепости была назначена на первое марта. То есть на рассвете завтрашнего дня.
— Сэр Раймон, — обратился один из «посвящённых» катаров к хозяину замка, — нам, как воздух, необходимо перемирие, хотя бы на две недели. Именно столько времени займёт изготовление секретной карты. Кузнецы говорят, что раньше никак не успеть.
— Хорошо, позови ко мне Кретьена.
«Посвящённый» тенью скользнул из комнаты хозяина замка вниз по лестнице донжона — большой многоярусной башни. Пересёк огромную комнату, где раньше хранились припасы — зерно, солёная и копчёная рыба, сушёные фрукты и овощи, запасы вина. И хотя от них не осталось и следа, в воздухе всё ещё витал запах копчёностей. Он был так силён, что у голодного защитника замка свело желудок. И он невольно прибавил шаг. Спустившись в подвал, он крикнул в глубину подземелья, тускло освящённого факелами:
— Сэра Кретьена к сэру Раймону!
— Доблестный сэр Кретьен, — обратился хозяин к прибывшему, — завтра утром мы сдаём замок неприятелю. Но нам необходимо перемирие хотя бы на две недели. Ты знаешь зачем. Утром возьмёшь из темницы трёх пленённых тобой крестоносцев и в знак доброй воли передашь их этим псам, которые уже воют в предвкушении добычи под стенами замка Монсегюр. Я знаю, ты не умеешь просить, но во имя того, чтобы Святая Чаша стала наследием наших детей, проси перемирия, будь хитрым, как лис, заклинаю тебя, доблестный рыцарь. А теперь ступай.