— Но я же вернулся к тебе, моя любовь! Я обещаю, что отныне я буду с радостью встречать каждый день жизни, проведенный с тобой. Обещаю, что подарки мои будут самыми дорогими, а если захочешь, мы даже совершим путешествие к берегам моей далекой родины. Никто из твоих соплеменниц не сможет похвастаться таким… Все женщины вокруг будут тебе завидовать… Разве ты не хочешь этого?
— Я не знаю тебя, незнакомец… Я не хочу видеть тебя, иноверец… Я не верю ни единому твоему слову, предатель. Пошел вон из моего дома!
— Но, любимая! Пусти меня, дай мне насладиться тобой! Позволь показать тебе, сколь велика моя любовь!
— Уходи прочь, грязный иноземец… Ты мне смеешь предлагать свое тело, не побывав у лекаря… Ты посмел мне предложить то, что испакощено другой… Кто знает, какими болезнями наградила тебя твоя новая любовь… Должно быть, ты совсем лишился разума, если позволил себе так оскорбить меня!
О, как жгли душу Арно слова его жены… Ибо он надеялся, что она уже простила его. Что ему достаточно будет сказать «люблю», и она тут же распахнет свои объятия, что она готова будет принять его любого и в любой миг. По-прежнему не веря в ее слова, Арно проговорил:
— Прекраснейшая, да как бы я посмел оскорбить ту, что мне дороже всех богатств мира?!
— Мне не о чем более говорить с тобой, грязный иноземец! Поди прочь, пока я не позвала стражников…
Арно по-прежнему стоял на пороге ее дома, но Суфия уже прикидывала, что надо вскипятить чан воды, чтобы начисто отмыть те доски на пороге, которых касались его ноги.
О, как не хотелось уходить Арно! Он был уверен, что это лишь маска, что его жена по-прежнему до глупости предана ему, что она только и ждет того мига, когда он, натешившись чужими ласками, вернется в родные стены… И вот теперь, когда Лю Ли, его коварная Лю Ли, выжала его досуха, словно губку, он остался без дома. Без жены, без ласки. Остался тем, кем был долгих пять лет назад.
Что ж, каждого постигает наказание вполне соразмерное проступку. И глупы те, кто надеются этого наказания избежать…
* * *
Суфия еще скребла порог, решив не ограничиться лишь чаном горячей воды. Она скребла его ножом, потом точильным камнем, потом облила жгучим уксусом и вновь терла и терла. Доски совсем побелели, и только тогда девушка поняла, что можно более не тратить силы, чтобы вывести грязь и мерзость из дома.
— О, как я устала, — проговорила Суфия, омыв руки и смазывая их нежнейшим миндальным маслом.
Теперь девушка мечтала о том миге, когда она сможет спокойно присесть у огня и дождаться, пока согреется вода для чая. Ибо более всего на свете ей хотелось сейчас просто отдохнуть от нежданных гостей и подумать о том, что же будет с ее жизнью дальше. Но, как видно, судьбе было угодно, чтобы сегодняшний день стал днем желанных и нежеланных гостей. Ибо в тот миг, когда закипела вода, вновь скрипнула калитка.