— Быстрее, братцы, быстрее! — торопил Волохов.
А куда быстрее? Выскочили из леса, солнце взошло, било прямо в глаза, а по полю немецкие цепи с бронемашинами навстречу. В полный рост, поливают с пояса из автоматов впереди себя, аж трава стелется. И пулеметы. Волохов видел, что там, за ними, у дорожной насыпи лежали наши, убитые, еще дальше, по дороге, немцы вели колонну пленных.
— Назад! — заорал он, останавливая своих. — К бою, ложись, из леса не высовываться!
Прошло несколько минут.
— Мужики! Не торопись, прицельно по первой цепи! — Волохов приложился к прикладу, прицелился, до немцев было метров триста. Их пули уже решетили по стволам подлеска. — Залпом, огонь!
Сухо хлестанули винтовки. С десяток автоматчиков вывалились из цепи.
— Перезаряжай, цельсь, огонь!
Еще залп — и немецкая цепь, как будто наткнувшись внезапно на преграду, остановилась и залегла. Пулеметы с бронемашин ударили по лесу, но били они вслепую.
— Все, мужики, быстро отходим, не стрелять, отходим в лес! Не отставать, все за мной!
Минут через двадцать стрельба утихла, было понятно, что их никто не преследует.
— Привал! — Волохов остановился.
Все собрались вокруг него. Устало расселись. Молчали.
— Не успели… — обронил кто-то с досадой.
— Ага. На тот свет… — вторил ему сосед.
— Да, братцы, ежели бы не задержались, ужо лежали бы на том поле…
— Вляпались, как кур во щи…
— Ужо да кабы… отставить разговоры. Нукось, сколько нас?
— Двадцать один.
— Хорошо. Значит, так, пока не выйдем к своим, воевать будем ночью. Вы трое — в боевое охранение, смена через четыре часа, остальные — спать. Всем надо выспаться, хорошо выспаться и отдохнуть, окопное сидение для нас кончилось. Теперь ходить будем. Много ходить. Бить немца будем по-партизански, как в Гражданскую, он по ночам воевать не умеет. Лесами да болотами он не ходит, а мы пройдем где хошь. Так что отдыхайте, солдаты, отдыхайте. Махоньков, назначаю тебя своим заместителем, распредели людей и тоже спать.
— Есть, товарищ командир! — ответил Махоньков, румянец от волнения вспыхнул на его щеках.
Этот не подведет, почему-то подумалось Ивану. Бессонная ночь валила всех с ног. Вскоре солдаты спали, впервые за несколько суток спали спокойно. Над ними не свистели пули, им не сыпался песок на лица с брустверов траншей, сотрясаемых взрывами «дежурных» мин. Они спали не скорчившись в сыром траншейном ходу, а на мягкой, теплой, напитанной запахами жизни лесной земле.
Если что-то и мешало их сну, так это комары. Они, тонко звеня в воздухе, кружили и кружили над беззащитными сонными людьми. Садились на обветренные грязные лица, долго выбирали место, куда всадить жало, вздувались от крови и, тяжело взлетая, медленно уплывали. Их сменяли сотни других, голодных и беспощадных.