Утром Ян поплавал в море, позавтракал и вернулся в Калпеат, а мы с братом остались.
Следующие два дня я вела растительный образ жизни. Ела, загорала, купалась и спала, спала и спала. Дремала то под прямыми солнечными лучами в позе морской звезды, то перебиралась под зонт и снова засыпала. Зато ночью долго не могла решиться лечь в постель, а позднее ворочалась с бока на бок, не имея сил заснуть. И вовсе не потому, что не хотела спать. Просто… меня мучили кошмары.
Не единожды за ночь меня будили Дарик и Руби или же я сама просыпалась от своего собственного крика, и лицо было в слезах. Во сне я снова переживала весь тот ужас с неудавшимся жертвоприношением и казнью, которую я совершила.
На третий день Грег не выдержал и начал выносить мне мозг лекциями о том, что пора успокоиться и забыть. И вообще, мол, все же хорошо. Жизнь наладилась, больше мне бояться нечего. Только… как же было ему объяснить?
— Грег, отстань! — не выдержала я и прикрикнула на него после долгой и нудной лекции.
Время было послеобеденное, и мы снова находились на пляже под зонтом и лениво смотрели на набегающие волны. А Руби то бегала по мелководью, то пряталась в тень. Хоть она и Огненная гончая, и по идее стихия огня ей по нраву, но от морского зноя уставала и она.
— Не отстану! — осклабился он. — И не теряй зря силы, кричать на меня бесполезно. У меня знаешь, какая закалка? Ха! Если уж я даже Яна не боюсь, когда он на меня рычит, то тебя и подавно не испугаюсь.
— Утоплю, — пообещала я ему.
— Всплыву, — ответило мне мокрое лохматое чудовище. — Такое как я — не тонет.
— Грег! Отвяжись.
— Не-а. Давай лучше соглашайся позировать этому своему голокостному художнику. Он даже меня уже попросил повлиять на тебя. Мы ведь тут уже целых три дня.
Норель действительно хотел меня нарисовать, но пока что я не находила в себе сил, чтобы начать позировать.
— Не целых три дня, а всего три дня, — машинально огрызнулась я.
— Зануда! Скучная депрессивная зануда. — Он вскочил, и я с тоской посмотрела на него. Сейчас ведь опять начнет меня доставать и тормошить. Никакого покоя нет! — Значит так! Сейчас ты встаешь, раздеваешься, заходишь в воду по щиколотки и позируешь.
— Что? Грег, ты в своем уме? Как это я разденусь?
— А что такого-то? Я в дом уйду. Слуги сюда не выходят. А телохранители… А мы им скажем, чтобы отвернулись. Или пусть тоже в дом идут.
— А они, конечно, возьмут и послушаются, — хмыкнула я.
К нам действительно приставили четырех суровых подтянутых парней, и они в две смены караулили нас. Правда, общество свое они не навязывали и были почти незаметными. Я как-то быстро перестала их замечать, впрочем, мне не привыкать жить в постоянном обществе охраны, а вот братец сначала сильно бушевал и ругался. Но куда ж деваться-то? Приказ императора — есть приказ императора. К тому же нас давным-давно предупредили, что на море выпустят только с охраной.