Сначала он не смотрел в зрительный зал, а старательно устанавливал свой стул, подправляя то одно, то другое в своем инструменте. Закончив, он лениво повернулся и сразу же обнаружил эту женщину и ее шляпу.
Казалось, он был потрясен. Его плоское, равнодушное лицо застыло, словно под гипнозом. Он даже, как рыба, слегка приоткрыл рот, да так и не закрыл его. Он изо всех сил пытался не смотреть на женщину, но она занимала его мысли, он не мог долго смотреть в другую сторону, его взгляд упорно возвращался к ней.
Некоторое время Хендерсон наблюдал за этой сценой с рассеянным любопытством. Наконец он заметил, что это начинает по–настоящему раздражать его спутницу, и быстро положил этому конец, бросив на парня такой испепеляющий взгляд, что тот тотчас же повернулся к своему инструменту, на этот раз окончательно. И все же по тому, как неестественно, напряженно держал он шею, было совершенно ясно, что, даже отвернувшись, он все еще думает о ней.
— Кажется, я произвела впечатление, — хихикнув, прошептала она.
— Лучший ударник погиб на этот вечер, — согласился он.
Тем временем публика вновь заполнила зал. Свет погас, сцена озарилась, началось вступление к второму действию. Он рассеянно разглаживал загнутые страницы программки.
Вступление закончилось оглушительным крещендо, и собственный оркестр «Казино» положил инструменты. Под экзотический аккомпанемент рокочущих тамтамов и грохот высушенных тыкв на сцене появилась звезда сегодняшнего представления, сенсация из Южной Америки Эстела Мендоса.
Он не успел сообразить, в чем дело, когда его спутница подтолкнула его локтем. Он недоумевающе посмотрел на нее, потом опять на сцену.
Обе женщины мгновенно обнаружили ужасный факт, все еще ускользавший от его замедленного мужского восприятия. Он услышал таинственный шепот:
— Вы только посмотрите на ее лицо. Хорошо, что нас разделяет рампа. Она готова меня убить.
В черных выразительных глазах певицы, над ее ослепительной улыбкой действительно вспыхнул недобрый огонек, когда ее взгляд упал на точную копию ее собственной шляпы, красовавшуюся на голове спутницы Хендерсона в самом первом ряду, где ее никак нельзя было не заметить.
— Теперь я понимаю, откуда взялась идея этой моей шляпы, — уныло пробормотала она.
— Стоит ли огорчаться? Я думаю, ей это должно льстить.
— Мужчинам бесполезно объяснять. Берите мои драгоценности, мои золотые пломбы, но не трогайте мою шляпу. И более того, в данном случае это часть ее представления, ее марка. Вероятно, кто–то тайком скопировал модель, вряд ли она бы позволила…