— Обед! — задумчиво повторил Найджел. — Обед… О чем-то я хотел тебя спросить? О чем же?.. Ах да, вспомнил! Ты мне хотел рассказать что-то об О'Брайене. В первый день Рождества он сказал или сделал что-то. Ты только успел сказать: «Кстати, ты заметил, как О'Брайен…» А потом наш разговор прервался в связи с нападением на Беллами.
Филипп Старлинг задумался, но наконец все же вспомнил:
— Помнишь, как он процитировал стихотворение, вернее, стихотворные строки? А потом сказал, что это слова Уэбстера! Но на самом деле эти строки не из драмы Уэбстера! На самом деле эти строки из драмы Тёрнера. Я только позднее обратил на это внимание. Мне это показалось странным, ведь он, судя по всему, достаточно хорошо знал литературу.
Найджел был разочарован. Он ожидал более важных разоблачений. Через час он вошел в маленький кабинет, где Джорджия Кавендиш писала письма. На ней были ярко-красная юбка и кожаная куртка. На плече, как обычно, сидел попугай.
— Может быть, прогуляемся немного? — предложил Найджел. — Мне хотелось бы поговорить с вами.
Попугай злобно посмотрел на него и прокричал:
— Мешок с дерьмом!
Джорджия рассмеялась.
— Вынуждена просить у вас извинения за Нестора. Но он долго вращался среди моряков… Да, я пойду с вами. Только вот допишу письмо и отнесу Нестора в клетку. Он не любит дождя.
Когда Джорджия через несколько минут спустилась вниз, на ней уже было непромокаемое пальто. Но шляпы она не надела.
— Вы не боитесь, что ваша голова намокнет? — спросил Стрэйнджуэйз, натягивая свою фетровую шляпу.
— Мне нравится, когда у меня мокрые волосы. К тому же дождик мелкий.
— Я вытащил вас из дому, — чистосердечно признался Найджел, — потому что хотел расспросить кое о чем.
Джорджия Кавендиш ничего не ответила. А о том, что она сжала в кулаки руки, спрятанные в карманы пальто, Найджел догадаться не мог. Тем не менее долгое молчание стало тяготить его, и он, глубоко вздохнув, произнес:
— Я хотел попросить вас рассказать мне все, что вы знаете об О'Брайене.
— Вы спрашиваете меня об этом как официальное лицо? — после короткого раздумья спросила Джорджия.
— Здесь я не являюсь официальным представителем полиции. Но я обязан рассказать ей обо всем, что услышу и что может помочь распутать это дело.
— По крайней мере, вы честны, — сказала она, опуская глаза.
— Я набросал различные варианты, — продолжал между тем Найджел, — и из них следует, что на вас падают самые большие подозрения в совершении обоих преступлений. Но в действительности я убежден, что вы невиновны.
Он умолк, удивившись, что у него так сильно забилось сердце.