Черные воспоминания нахлынули на меня, лишив дара речи.
— Мы все хотели поблагодарить — за то, что вы сделали в тот день, — подхватила Анжелина с искренним теплом в голосе.
— Вы сказавши, сударыня Анжелина, чего я сказанул бы, найди я слова. А мы с хлопцами тут толковали и сыскали способ, чтоб вам не делать этого сызнова.
Смысл его корявых синтаксических построений пробился сквозь мою усугубляющуюся депрессию.
— Верно говорю. Мы толковали и подбили хлопцев с клуба «Грубая гиря» в добровольцы, и они прям жаждавши, чтоб я тебе сказавши!
О чем это он? Никогда не употребляй одно слово, если десять лучше. В груди у меня родилось утробное рычание.
— Пусть войдут, — сказала Анжелина. Неужели и она замешана в каком-то замысловатом заговоре аграриев? Не успел я и рта раскрыть, как ребятишки молча потянулись в бар. Челюсть у меня отвисла.
Шаркающие, смущенные, с толстыми шеями, могучими ляжками — в каждом больше двух метров бугрящейся мускулатуры.
— Они мировые чемпионы среди тяжелоатлетов! — по-отечески проговорил Эльмо. — Хотят притащить эту машину обратно, заместо тебя и этих тощих дохляков.
В моем сознании воссиял свет. Ну конечно! Для перетаскивания конденсатора мозги не нужны. Только грубая сила, а она тут в самом гипертрофированном виде.
— Да! — не замедлил с ответом я. — От лица всех тощих дохляков говорю: работа ваша!
Они просияли и зарделись, радость волнами пробежала от бицепсов через трицепсы на грудные мышцы. Они поспешно зашаркали прочь, а меня вдруг обуяла щедрость.
— Выпей с нами, кузен Эльмо. Я откупорю бутылку.
Что и исполнил, ибо день выдался воистину великолепный.
Я все еще радостно улыбался, когда капитан созвал на мостике собрание. Войдя, я увидел на обзорном экране зловеще заполнившую его Грузную. Капитан, Штрамм и Томас таращились на нее в скорбном унынии.
— Я принес добрые вести, дабы развеять ауру безысходности, тяжким бременем навалившуюся на всех присутствующих. — Они с сомнением поглядели на меня, явно решив, что у меня шарики за ролики закатились. — У нас на корабле нашлись дюжие добровольцы, которые поползут за конденсатором вместо нас.
Когда я закончил объяснения, отчаяние сменилось ликованием.
— Я должен руководить ими, — заметил Томас.
— Несомненно, — согласился я. — В горизонтальном положении на мягком матрасе.
Наш второй визит на Грузную прошел не в пример лучше, чем первый. Когда мы вышли на орбиту, кабаны довольно похрапывали, свиноматки спокойно похрюкивали. Самые крупные однолетки составили взрослым компанию в объятиях электронного морфея, так что на сей раз обошлось без переломов. Я лежал в противоперегрузочном кресле, благословляя перекачанных культуристов, сулящих визиту успех. Благодаря большому экрану на стене мы наблюдали происходящее, как из первого ряда партера.