На этот раз взгляд отвела я.
— Главное, что гарантирует выживание, — хладнокровие и самообладание. Интересно, этому он тебя научил?
— Я владею собой! — вскипела я.
— Заметно, — Найджел хмыкнул. — А уж когда появляется оборотень, ты теряешь всякий самоконтроль. Знакомая нам обоим Селин превращается в бездушного хищника, рыскающего в поисках мяса. Поверь, это весьма неприятное зрелище. Я не хотел бы ещё раз увидеть пламя ада в твоих глазах.
— Это не кровожадность. Всего лишь равноценная расплата. Виктор говорит, что… — я осеклась и обречённо добавила, ощущая всё увеличивающуюся ледяную пустоту внутри. — Тебе не понять.
Наставник шагнул в сторону и отвернулся.
— Я тоже потерял близких, — его голос стал ещё твёрже. — И знаю: ни десяток, ни сотня изрубленных на куски оборотней не избавят тебя от страданий.
Найджел снова повернулся, на этот раз глядя мне в глаза.
— Нельзя сбежать от себя, мстя призракам прошлого. Они всё равно будут рядом. Всегда.
— Я ни от чего не бегу. И не собираюсь. Для Вестника, прежде всего, важна честь клана.
— Стереть боль, вернуть потерю, а не защитить честь клана, — напряжённо усмехнулся Найджел.
— Я учил тебя не лгать. Не лгать собратьям. И, прежде всего, себе. Это самый опасный капкан, в который можно попасть. Ты сама загнала себя туда. Прежде чем воевать с внешними врагами, ты должна справиться с собой. Покой не придёт, пока ты будешь ненавидеть всех, в том числе и себя, за случившееся.
— Я не ненавижу. Ты ошибаешься, — от внезапно обнажившегося в душе отчаяния слёзы подступали к горлу.
— Вестников учат сдерживать сиюминутные порывы, контролировать все эмоции и чувства. Ты же не слышишь и не видишь никого вокруг! — закричал Найджел.
Он вырвал из спасительной тьмы на яркий лунный свет мысли, пугавшие меня больше всего на свете. Неужели мой мир, отвоёванный у смерти и боли, снова вспыхнет уничтожающим пламенем?
— Это твоя война, Селин. Каждый раз переживаешь это заново, надеешься на иной результат. В ту ночь от тебя ничего не зависело. Теперь тебе доверят чужие жизни. И ты будешь за них в ответе. Спасёшь их или погубишь — выбор за тобой.
Найджел, чуть ли не чеканя шаг, направился к выходу. У самых дверей он обернулся и добавил:
— Запомни одно: до тех пор, пока ты не разберёшься в своих чувствах, ты обречена. И те, кто доверится тебе, обречены.
Меня душили не слёзы, нет — внезапное осознание, что рядом — никого. Даже Виктора, который всё с большей холодностью смотрел на меня, словно наказывая за какое-то преступление, о котором я даже не подозревала. Раньше я не посмела бы даже подумать о подобных обвинениях, брошенных в адрес Виктора. Но, хотела я того или нет, слова Наставника запали в душу.