Мы переехали мост, вновь наведенный после того ужасающего ледохода, и теперь он гордо поскрипывал под грузовиками, и желтая вода уже опавшей Оки дружелюбно терлась о понтоны, и наступающий вечер был ласков и милостив.
— Теперь, — сказал, посмеиваясь, Сысоев, — идем, Шалч, по прежнему маршруту.
И мы бодро зашагали по улице Ленина под зеленеющими деревьями, пересекли улицу Кирова, дошли до церкви, свернули направо…
— Надо бы поскорее, — сказал Сысоев, — скоро стемнеет — ищи тогда…
Впереди показался знакомый голубой забор. От него мы прошли, как и полагалось, два квартала, но… колонки для воды не было.
— Погоди, — сказал Сысоев, — я помню, что два квартала…
— Да мы уже все четыре пробежали, — сказал я, сдерживая начавшуюся лихорадку.
— Але, — сказал Сысоев случайному прохожему, — тут, кажись, колоночка должна быть?
— Колоночка? — задумался прохожий. — Здесь ее сроду не было. Вон на той улице, на параллельной, верно, на углу, а здесь ее не было…
— Да мы не по той улице кварталы отсчитывали, — сказал я.
— Ах ты господи, — изумился Сысоев, — а как же забор голубой?
— Может, и там забор голубой, — сказал я, — пойдем-ка на ту улицу, Семен Кузьмич, если там есть колонка, значит та самая улица…
Мы побежали. Темнело быстро. Тревоги не было — лихорадило. На параллельной улице обнаружили наконец колонку. Оглянулись для верности, но теперь не видно было голубого забора. Пробежали уже по этой улице обратно два квартала, три, четыре… Вот и крашеный забор, но цвет уже не различить. Вроде бы голубой, а может быть, и зеленый, и коричневый. Толстая женщина стояла у калитки.
— Здрасте, — сказал Сысоев, — какого цвета у вас забор, что-то не разберу.
— А вам зачем? — спросила она.
— Да тут, значит, спор у нас вышел, какого цвета забор…
— Ну, синий, — сказала она.
— А может, голубой? — обрадовался я.
— Зачем же голубой? — рассердилась она. — Синий и синий.
Мы отошли немного.
— Знаешь, — сказал Сысоев бодро, — придется нам, Шалч, вернуться опять до улицы Ленина и уж тогда еще раз аккуратненько обратно… А то мы с тобой разлимонились, значит: весна, тепло, вот мы сейчас, вот мы уже, как все просто… А оно и не просто.
Мы вернулись к гостинице «Ока» и медленно двинулись обратно. Улицу Кирова пересекали уже в темноте. Редкие фонари были слабыми помощниками. Дошли до церкви. От нее свернули направо. Пока все было правильно. Наконец возник голубой забор, тот самый, истинный. Даже в темноте отчетливо просматривалась его голубизна. Медленно, крадучись миновали два квартала, и… колонка стояла на своем месте! Мы ее потрогали, погладили, из крана капала вода. Теперь уже было проще: налево до магазина. Прошли, но магазина не обнаружили. Вместо магазина простиралась аккуратная площадка. Улица была пустынна. Мы стояли, тяжело дыша.