— Ты что же, думаешь, я могла бы обвинить тебя в воровстве? — кричу я.
Он пожимает плечами.
— Не знаю.
Я оглядываю гостиную, где стоят сундуки с вещами, и вижу, что он собрал их не для того, чтобы ехать на Эльбу, а для возвращения на Гаити. Но стоит мне представить себе жизнь без Поля, как я понимаю, что это совершенно невозможно. Он всегда был рядом. Он меня не бросит!
— Ну пожалуйста, поедем со мной на Эльбу! — умоляю я.
— Прошу меня извинить, но я больше не могу.
— Но почему? — рыдаю я.
Он поднимает два сундука и идет к выходу.
— Потому что я уже и так просидел тут на два года дольше, чем было обещано. Потому что рабство по-прежнему болезнь этой империи. И потому что я хочу домой. Желаю вам удачи, ваше высочество — во всем. — В его глазах холод. — Я собирался уехать сразу, как вы вернетесь из Фрежюса. — Он делает паузу. — Но мне было интересно посмотреть, сумеете ли вы расстаться со своими мечтами о господстве после того, как рухнули аналогичные мечты вашего брата.
— Ну пожалуйста… Я ведь могу измениться!
— Но не станете.
Он обходит меня и выходит в дверь. Снаружи его ждет наемный экипаж. Я висну на его руке.
— Но Поль, ты мне нужен!
Мы тринадцать лет не расставались!
— Тогда едем на Гаити.
И это — когда мой брат нуждается в помощи?
— Не могу.
— Я знаю. Вы же из Бонапартов. Ваше честолюбие этого не допустит.
— Что ты знаешь о честолюбии? — воплю я ему вслед, и он замедляет шаг. — Да если бы не мое честолюбие, ты бы так и сгинул в своем Сан-Доминго! Сосед тебе писал, что всю твою родню французы поубивали, да? — Поль поворачивается. Он готов меня прикончить, но мне плевать. Я и так слишком долго его оберегала от правды. — Так вот знай: это были твои же соплеменники. Они убили всю твою семью — и мать, и брата с отцом.
Он мотает головой.
— Это неправда!
— Когда моему брату пришло это известие, я настояла, чтобы он тебе не говорил. Можешь спросить тех, кто при этом присутствовал, — с вызовом объявляю я. — Возвращаться в Сан-Доминго без покровительства — это самоубийство. А я бы тебя сделала тамошним королем…
— Что?! — кричит он. — Королем острова, потерявшего сто пятьдесят тысяч человек во имя свободы? И вы думаете, что даже если бы это было осуществимо, я бы на это пошел?
От такой неблагодарности я теряю дар речи.
Он оставляет меня в дверях и свистит кучеру.
— Готов?
Тот приподнимает шляпу.
— Жду ваших распоряжений.
— Погоди! — кричу я, но он меня больше не слушает. — Пожалуйста… — Он закрывает дверь. После этого карета отъезжает, а я сползаю на пол. — Поль! — кричу я, и ко мне мгновенно подбегает моя левретка.