— Сколько нам ехать до Штутгарта? — спрашивает Каролина у кучера, а мне, если честно, все равно.
И только когда мы оказываемся во дворце Людвигсбург и в мою честь дается роскошный прием, мое отношение меняется. Торта? Почему бы нет? Коврижки? Если угодно. «Ваше величество какой предпочитает танец — вальс или контрданс?»
— Тот, что короче, — с раздражением бросаю я.
Дамы вокруг ахают. Я понимаю, о чем думают эти люди. Эту высокомерную молодую императрицу ничем не удивишь. Но я слишком расстроена, чтобы придавать этому значение.
Король Вюртемберга Фридрих откашливается, а Каролина делано смеется.
— Ваша светлость, ее величество имела в виду, что чем короче будет этот танец, тем больше времени останется на другие.
— Я не это сказала.
Каролина смотрит на меня в упор.
— А имели в виду именно это. — Она испепеляет меня взглядом, чтобы я помалкивала. Я и молчу, и до самого Компьеня мы с ней больше не разговариваем.
И только двадцать седьмого марта, после того как кортеж пересекает французскую границу, Каролина обращается ко мне:
— Mio Dio>! Кажется, приехали.
Я подаюсь вперед и выглядываю из окна королевского экипажа. Перед нами подобно цветастому одеялу раскинулся город Компьень. На городской площади бьются за место рынки и церкви, и повсюду народ — в кафе, на улицах, в распахнутых окнах. Мое сердце учащенно бьется, и я думаю, удастся ли мне когда-нибудь запечатлеть нечто подобное на холсте.
— Какая красота! — вздыхает Колетт, и я понимаю, что она смотрит на разряженных женщин в вышитых муслиновых платьях. — А они знают, что мы приехали? — спрашивает она, но Каролина только куда-то показывает.
Где-то вдалеке группа людей что-то скандирует, и по мере приближения к ним мне удается различить слова. «VIVE L’IMPERATRICE! VIVE L’IMPERATRICE!» Несмотря на дождь, народ Франции вышел приветствовать свою новую императрицу.
— Будьте готовы ко всему, — говорит Каролина, не зная, что Поль меня обо всем предупредил. — Сидите прямо, руки держите на коленях и…
Карета останавливается. Она переглядывается с Колетт, и я догадываюсь, что это значит. Наполеон увидел королевский кортеж и решил выехать мне навстречу.
Я кладу ладони на юбку и пытаюсь вспомнить наставления Марии. Когда он спросит, таким ли я его себе представляла, я должна солгать и сказать: «Нет, сир, в жизни вы гораздо лучше». А когда он поинтересуется, каким мне показалось путешествие из Вены, я должна с улыбкой заявить: «Слишком долгим для невесты, сгорающей от нетерпения увидеть жениха».
Моя речь будет подобна портрету кисти Готлиба Шика. Здесь зонтик, там — пальма в горшке. Все распланировано, вся мизансцена выстроена. Я займу свое место, он — свое, и картина, которую мы создадим для новой империи, будет безупречна.