— Потрясающе! — выдыхает она. — У меня нет слов.
На выходе из галереи нас встречает официант с напитками.
— Ваше высочество? — предлагает он.
— Непременно! — отвечает Полина и первой берет бокал.
Внизу в зале австрийские музыканты закончили играть, и их место на небольшой сцене заняли женщины в открытых платьях. Среди них актер Тальма, он поет, но слов я не разберу. У него в руке тяжелый бокал с вином.
— Не пора? — кричит он Полине.
Она приветственно поднимает свой бокал.
— Почему бы нет?
Она поворачивается к Наполеону и Марии-Луизе.
— Специально для вас. — Она держала свой план ото всех в тайне, в том числе и от меня, и я начинаю опасаться, не задумала ли она что-то неприличное. Если да — император ее никогда не простит.
Полина выходит на сцену, я весь напрягаюсь. Но ее представление вполне безобидное и даже деликатное — она поет что-то из завораживающей трагической мелодии Жан-Батиста Люлли. Едва начав исполнение, Полина превращается в обольстительницу Армиду, она поет о неразделенной любви к своему герою. Все взоры прикованы к ней. «Я не сумела покорить самого отважного…»
— Она бесподобна! — шепчет де Канувиль.
Терпеть не могу с ним соглашаться, но в данном случае вынужден кивнуть.
— «Весь вражеский лагерь мне подвластен…»
— Ты для нее всего лишь камергер. Не забывай об этом, mon ami. А за меня она хотела бы выйти замуж!
Меня охватывает жгучая ненависть к этому человеку, возомнившему, что хорошо знает Полину.
— Тогда на вашем месте я бы был вдвойне осмотрителен, — злорадно советую я. — Кандидаты в мужья у нее долго не задерживаются. Ахилл де Септей оказался сослан, Бланджини поспешил удрать сам, а куда подевались остальные — и вовсе только Богу известно. Полегли где-то на полях сражений.
Я вижу, что он шокирован, и радуюсь.
— «И только он один неуязвим… Тешит себя тем, что смотрит на меня безразличным взором».
Мы оба смотрим на императора. Он держит под руку Марию-Луизу, но целиком поглощен устроенным Полиной представлением.
— «Он в том возрасте, когда приходит любовь. Когда любить так же естественно, как дышать… Нет, я обязана завоевать такое гордое и великое сердце!»
— Браво! — кричит де Канувиль, едва смолкает ария. — Браво! — Он бросается к Полине с объятиями, но та направляется к Наполеону.
— Не знал, что ты будешь петь Армиду, — произносит император и смотрит на нее отнюдь не братскими глазами.
— Но это же твоя любимая опера! — говорит Полина, а Мария-Луиза прищуривается.
Вечер продолжается, я смотрю, как наша новая императрица под руку с императором переходит от одного гостя к другому. Интересно, как она все это воспринимает — полуодетые женщины, ретивые музыканты, двусмысленное представление, устроенное сестрой в честь брата.