Да, да, я все помню, хотя мне было тогда четыре года… Я хорошо знал эту семью: деда и бабушку Леман, их сыновей — Мана, Ньямидина, Сидина и дочь Сиях.
Ежедневно я появлялся у них в девять часов утра, когда все были дома. Вбегая, я сразу забирался на колени к дедушке Леману. Он понимающе похлопывал меня по плечу и предлагал кофе. Я смеялся. И бабушка Леман смеялась. А если я спрашивал: «Где Сиях?» — он всегда отвечал: «Еще спит».
— Спит? А я уже. встал! — восклицал я хвастливо.
Он улыбался, но, щадя мое самолюбие, говорил:
— Сиях — ленивая девочка.
— А где Ман?
— На реке… купается.
— А Ньямидин, дедушка?
— Еще не приходил домой. Ночью сторожил в гарду…[32] Он сейчас спит там.
— Еще спит?
— А как же?.. Устал, всю ночь ходил с колотушкой.
Иногда меня угощали вареным уби[33].
Обо всем виденном и слышанном в доме Леманов я имел обыкновение тотчас же рассказывать матери. Она пристально вглядывалась в меня своими узкими глазами и, предостерегающе поднося к моему носу указательный палец, говорила:
— Мать тебе все время твердит: нельзя туда так часто ходить. Им нужно заниматься делом.
— Но они ведь не работают…
— Потому что ты им мешаешь.
— А Сиях еще спит…
— Вот видишь!.. — Голос матери, который еще минуту назад был суровым, становился ласковым. — Лень — это заразная болезнь. Она, как трахома, передается от одного к другому. Если ты часто будешь туда ходить, и сам обленишься.
Как-то я передал дедушке Леману слова матери о лени, которой можно заразиться. Он добродушно проговорил:
— Что правда, то правда… Я человек ленивый. Но не будь я таким, что изменилось бы?.. — И он усмехнулся. — Своего рисового поля у меня ведь нет. Клочка земли и того нет… Голок[34] — вот все мое богатство. Каждый день точу его, поглаживаю. — Он бросил взгляд на гладкий и почти блестящий точильный камень с глубокой выемкой посередине. — Покараулю вместо кого-нибудь ночь — вот и два с половиной цента в кармане. Не будь тебя у Лемана, дружок голок, прощай гарду!..
У дедушки Лемана был приятный, певучий голос; слова он произносил как-то по-особенному, в нос. Мне нравилось его слушать.
Однажды, когда я заговорил о Леманах, мать обронила:
— И что тебе дались эти лентяи!.. Уважения заслуживают только те, кто работает. Запомни это!
На следующее утро я уже не, пошел к своим друзьям.
Прошло много дней… Как-то я опять очутился у Леманов и, по обыкновению, спросил:
— А где Сиях?
Дедушка Леман опустил голову. Бабушка кашлянула. Почему же вопрос, с которым я обращался к Леманам каждое утро, сейчас так их озадачил?.. Наконец старик ответил: