– Пятёрка-первый, а у меня тут… – голос в переговорнике удивлённо-испуганный. – Пиктийцы?
– Вроде нет, – Михась лихорадочно вспоминал занятия, на которых изучали поведение и цвета артефакта в зависимости от ситуации. – У меня зелёным горит. Садимся?
– Давай.
– Только я первым, а вы не торопитесь.
– Добро. Миха, покружим ещё.
Ну и где тут садиться? Кругом камни, всё изрезано бегущими с гор ручьями… А там что за кустики? Ага, вот это хорошо, как раз за ними ровная площадка, а кусты потом погасят скорость. Только зайти с другой стороны, и можно приземляться. Планер жалко – побьется, и крылья оторвёт к кагульей матери. Ладно, всё равно его на себе не утащишь, и придётся бросать. Ну что, привет земля?
Аппарат чиркнул брюхом по камням – площадка оказалась не такой идеальной, как выглядела сверху, подпрыгнул, снова плюхнулся со страшным треском, выбросив сноп искр и, прочертив глубокую борозду, воткнулся в заросли. Михася бросило вперёд и, если бы не привязные ремни, точно бы выкинуло из кабины. Нет, не зря младший воевода Логгин Ватутинка вдалбливал меры по безопасности в бестолковые головы – очень даже пригодились. Если с благословения Триады доведётся остаться в живых, обязательно нужно будет отблагодарить преподавателя бутылкой самой крепкой ракии. Да что бутылкой, и бочонка мало!
А внизу хорошо! Травой пахнет, цветами… и дымок от близкого костра перемешивается с восхитительным ароматом жаренного на углях мяса. И, судя по запаху, его чуть сбрызнули сухим фиарнольским вином. Красота! Вот только какая-то холодная железяка упирается прямо в левое ухо…
– Ну, здравствуй, птичка перелётная!
Михась резко повернулся на голос и замер с удивлённо открытым ртом – в лицо смотрел раструб огнеплюйки.
– Извините, я…
– О, да он по-нашему говорит! Кто таков?
Лётчик моргнул и обнаружил, что огнеплюйка находится в руках огромного человека в потрёпанной форме роденийской пограничной стражи. Свои?
– Рядовой Кочик! – отрапортовал Михась и попытался вылезти из планера.
– Сидеть!
– Но…
– Откуда, куда, зачем?
– Возвращаюсь с задания.
– С какого, позволь полюбопытствовать? – пограничник нахмурился, хотя перечёркнутое шрамом лицо и без того выглядело угрожающе. – Говорить будем?
– С секретного.
– Даже так? Ничего, у нас даже пиктийские дракониры соловьями поют.
Помощь пришла неожиданно – смутно знакомый голос послышался откуда-то сбоку:
– Оставь его, Борис, это точно свой. А ну вылезай, боец.
– Мягкий ты, Еремей, – укорил пограничник, но огнеплюйку опустил.
– Ага, и очень добрый, – заросший бородой человек подошёл поближе и оглядел Михася. – Кочик, значит?