— Да ты никак ревнуешь, заклинатель? — спросила коварно.
— Еще чего! — сделал я возмущенное лицо, хотя в душе вынужден был признаться: да, ревную! — Я просто не могу понять, — продолжил, буравя ее суровым взглядом из-под полуопущенных ресниц, — откуда у тебя такой бешеный запас толерантности?! Пытаешься с ним подружиться, что ли? На хрена?!
— Не понимаешь? — тихонько повторила Ева, с задумчивым видом касаясь пуговицы на моем пальто. — Да потому, что он — это ты, Алекс. И я. И любой вроде нас. Вспомни, каким ты был, когда впервые понял, что умеешь колдовать. Это чувство эйфории, восторга, которое захватывает целиком и заставляет забыть о последствиях.
— Ева, мне было шесть лет! — отрезал я с мрачным видом. — И уже тогда я был куда осторожнее!
— Да неужели? — хихикнула она. — Ты вызвал демона, Шурик! В детском саду. И, заметь, не одного. За каких-то одиннадцать лет умудрился добраться от Азриэля до Бестиара — повелителя стихий. Разве это свидетельствует об осторожности?
Я поиграл желваками, но перебивать ее не стал. Возможно, просто нечем было крыть.
— Если бы тебя обучал прадед, — продолжала Ева, — вряд ли сейчас у тебя было бы четырнадцать демонов в коллекции. Она — результат того, что никто не объяснил, насколько опасно то, что ты делаешь. Ты экспериментировал бездумно, постоянно, не понимая, что однажды можешь вызвать того, с кем просто не сумеешь справиться.
Она замолчала, отвела глаза в сторону и закончила почти шепотом:
— Я в свое время тоже наделала ошибок. Мама не считала нужным ограничивать меня в тренировках. Порой даже сама подстегивала к экспериментам, оставляя на видном месте амулеты, ингредиенты для зелий, книги… Не представляю, как мне удалось вырасти, не раскурочив дом или не лишившись пары конечностей… И я отлично помню, когда впервые задумалась о последствиях своего колдовства. Просто в какой-то момент вдруг поняла, насколько невыгодно постоянно что-то ломать. Только случилось это совсем не сразу, а через несколько лет после первой попытки. До тех пор я трижды разносила кровать в щепки, и это несмотря на все мамины щиты!
Она подняла глаза и, мягко улыбнувшись, положила руку мне на грудь:
— Костик познал магию совсем недавно. Ему нужна помощь и подсказка. Нужен кто-то, кто сумеет объяснить цену колдовства. Сейчас он просто не способен трезво оценить его последствия. Ты же сам говорил, что его тянет на кладбище? Разве десять разрытых могил не говорят, сколь сильна в нем эта жажда познаний?
Я мрачно выдохнул, изо всех сил стиснув зубы: и в какой момент моя ведьма стала такой красноречивой, что от ее слов начинала просыпаться совесть и замещать собою здравый смысл?