— Какое право он имеет вам что-нибудь обещать?! Как он смеет вам что-нибудь обещать? Как вы смеете требовать от него обещаний? Как…
— Я не позволю оскорблять Полли, — голос Джона был тусклым, грубым и страшно невоспитанным, несмотря на то, что слов он произносил мало.
— Не правда ли, мисс Смат, вы не обижаетесь, — почти ласково обратился к ней Джулиус.
— Ничуть, — беззаботно сказала Патриция. — Мне это все знакомо.
— Знакомо?
— Да. Так ведет себя моя сестра.
— Ваша сестра? Вы смеете сравнивать меня со своей сестрой?
— Только когда горячится, как вы сейчас. Не сердитесь на меня.
— Кто горячится? Я?
— Что поделаешь, если у вас такой характер. Джонни, представь меня джентльмену.
— Простите, я совсем забыл. Джулиус Сэдверборг, мой поверенный и старый приятель. Мисс Смат.
— Она же Полли Бесколготочек.
— Это только мое прозвище. Смат же — наше родовое имя, как выражается мой старый мудрый папа. А вам лучше выкричаться — это таким людям как вы, говорят, помогает.
Джулиус Сэдверборг поспешил вставить свое слово:
— Садитесь, мисс Смат.
— Вот уже появился и мудрый папа! Только этого не хватало нам!
Патриция в это время делала вид, что не обращает внимания на слова Стэфани, рассматривала поломанное кресло.
— Ого! У вас здесь даже ломают кресла.
— Его поломала я. Пусть это послужит вам предостережением! — настаивала на внимании к себе Стэфани.
Опускаясь в предложенное адвокатом кресло, Патриция подвинула другое для Джона, но Стэфани быстро уселась на него. Джон Фархшем отбросил ногой поломанное кресло и был вынужден сесть рядом со Стэфани, которая оказалась между своим мужем и Патрицией. Адвокат в это время невозмутимо вернулся на свое любимое официальное место за столом.
— Видите ли, господин Сэдверборг, — сказала тихо Патриция, — дело в том…
— Объяснения не нужны. — Властно сказала Стэфани. — Я все объяснила уже господину адвокату. А вас я попрошу вести себя прилично в его и моем присутствии и называть моего мужа мистером Фархшемом, а не уменьшенно ласкательным именем.
— Конечно, Стэфани, если ты никому не дашь открыть рот, как…
Стэфани еще выше подняла свой холеный, загорелый, подбородок. Волосы ее рассыпались прекрасным угрожающим нимбом, а слова просто чеканились, как из драгоценного металла:
— Я никому не затыкаю его.
— Я…
— Говори, если у тебя есть что сказать.
— Прошу извинить, — опять тихо, еле внятно сказала Патриция, — но у него тяжелая фамилия. В моем маленьком кругу все зовут его просто Джонни.
Сидя рядом со Стэфани, Патриция выглядела маленькой миловидной, но серенькой мышкой, а Стэфани — роскошной пантерой, которую все же хотелось приручить адвокату.