— Как вам это нравится, мистер Сэдверборг?
— Что мне должно нравиться?
— Как эти третьесортные людишки именуют моего мужа «Джонни».
— Кто?
— И я должна все это терпеть?!
Тем не менее, Патриция сказала очень мирно:
— Да мы знаем, что вам приходится очень многое терпеть, дорогая…
— Дорогая!?
— … но так устроен мир.
— Мир для нас устроен так, как устроены мы сами. Ваш мир — не мой мир.
— Я согласна…
— Мир каждой женщины — в ее собственной душе.
— … вы правы…
— Послушайте, господин Сэдверборг, я вышла замуж за этого человека. Я впустила его в свой мир, мир, который мое воображение населило героями и святыми. Он первый, который из обыкновенных людей был впущен туда.
— Лучше бы…
— Я приняла его за героя, святого, любовника — все в одном лице.
— … вы этого не делали…
— А кем он оказался на самом деле.
— … дорогая.
— Судите сами.
Сжав кулаки и весь побледнев, Фархшем вскочил со своего кресла, голос его срывался на какой-то дискант:
— Будь я проклят, если потерплю это!
— На, ударь. Покажи ей, как ты нокаутируешь, — в позе мученицы Стэфани встала перед Фархшемом. — Покажи ей, как обращаешься с женщиной.
— Проклятье, — сказал Джон почти шепотом и опустился на кресло, и вся его могучая фигура как-то осунулась, опустилась, как опара. Растерянный, он опустил голову, и она оказалась ниже его, уже казалось, не таких могучих плеч.
Патриция вся подалась к нему, чуть не прислонившись к Стэфани.
— Не надо нервничать, Джонни милый…
— Милый…
— Ты только компрометируешь себя в глазах мистера Сэдверборга. — Голосок Патриции шуршал, как будто рвали газету. Нет, скорее, как газету резали ножом. — По-моему, тебе лучше пойти домой, а мы с ней сами выясним отношения.
Стэфани царственно, но очень осторожно опять опустилась в кресло.
— Потрудитесь не говорить обо мне в третьем лице. Я вам миссис Фархшем, а не местоимение.
— Извините, но…
— Без никаких но.
— … такая фамилия, что язык можно сломать. Мистер Сэдверборг, не находите ли вы, что Джонни лучше пойти домой? Нехорошо, что он сидит здесь и слушает, как мы рассуждаем в его же присутствии.
— Какая забота!
— Кроме того он очень измучен. Он всю ночь не сомкнул глаз.
— Откуда вам это известно, скажите на милость? — Стэфани дернула плечом.
— Неважно откуда.
— Как неважно?
— Известно и все.
Джон Фархшем нашел нужным вмешаться:
— Все было совершенно невинно, Стэфи. Куда же мне было деться после того, как ты учинила скандал и я был вынужден уйти из дому?
Смех Стэфани Харпер был неожиданным для всех.
— И ты пошел к ней?
— Я пошел к мисс Смат. Она тебе не местоимение — запомни. Я пошел туда, где надеялся найти покой и доброе к себе отношение.