Машина остановилась около высокого подъезда фешенебельного спортивного клуба, и Стэфани, даже не взглянув на Блэкфорда, вышла из машины. Он выглянул из своей открытой дверцы и крикнул ей вдогонку:
— Я жду.
— Жди, — не повернувшись бросила она.
«Что с ней происходит? — вяло подумал Блэкфорд, — нельзя же всерьез воспринимать все те события, что произошли сегодня в кабинете поверенного. Все в ее власти: любить, миловать, казнить, награждать, делать деньги, тратить их и вновь приобретать в немыслимых количествах. Когда так много всего имеешь, разве можно волноваться по мелочам? Ведь жизнь одна, и надо думать об удовольствиях, а не проблемах наследников, детей, внуков, как лучше поместить капитал, где его надо разделить, а где объединить — это все так изматывает. Надо жить проще, но с достоинством…»
— Куда едем, сэр? — уже не в первый раз спросил водитель.
— Что?
— Куда едем, сэр?
— Прямо, а там подумаем.
— О-кэй!
Каждый раз, когда Эндрюсу Блэкфорду приходилось ждать Стэфани, а ему приходилось делать это очень часто, и ее машина была в его распоряжении, он всегда делал несколько кругов по главным улицам Сиднея и за это угощал чашкой кофе шофера — оба были довольны.
Так он распорядился и теперь, но сегодня ему надо было обдумать еще несколько вопросов, которые его взволновали в кабинете адвоката. Эндрюс Блэкфорд был человеком ленивым, вальяжным снобом, но не настолько глупым, чтобы не понимать, что такая женщина, как Стэфани Харпер или теперь Фархшем держит его около себя как некий антураж, оправу хорошей работы, в которой она, как драгоценный камень, может сверкать в обществе. Долго ли это может продолжаться — он не знал, и это его беспокоило. Вращаться в обществе Стэфани ему тоже импонировало, но он стал волноваться, что скоро ей это наскучит, и фиаско, которое он потерпит, больно ранит его самолюбие. Что можно предпринять в этой ситуации, он не знал. Этот и другие вопросы привели его в кабинет молодого адвоката, имя которого начало входить в моду среди богачей Сиднея.
Мысли Блэкфорда, которые толпились у него, нестройно выстраиваясь в неведомый ему кошмар, прервал голос водителя:
— Простите, сэр!
— Слушаю?
— Ваше любимое кафе, сэр.
— Останови.
— Как будет угодно, сэр.
Дорогая машина Стэфани, зашуршав хорошими шинами (Стэфани во всем любила надежность), остановилась у подъезда старинного кафе, куда Блэкфорд ходил еще со своей бабушкой есть фирменные пирожные в далёком детстве. Всю свою сознательную жизнь он утренний кофе любил пить только здесь, у него тут было даже свое место, стол, салфетки, сервировка.