Совершенно растерянный, Эндрюс Блэкфорд выразил желание прекратить этот разговор коротким взмахом руки, но не удержался еще от одного вопроса:
— Так с кем же я все-таки разговаривал?
— Это ваши проблемы, уважаемый мой друг. Мало ли кто захочет выдать себя за моего сына.
Стэфани Фархшем смотрела с удивлением и легким пренебрежением к этому красивому, холеному, ухоженному и совершенно бесполезному на этом свете человеку.
— Поедем, — обратилась она к водителю, — ты помнишь маленькое кафе на берегу реки, откуда мы однажды звонили, возвращаясь в город. Это…
— Я хорошо помню, госпожа, — спокойно ответил водитель, но брови его стремительно взлетели вверх, обратившись в знак вопроса.
Стэфани поняла вопрос, но ответила на него только маленькой искоркой в своих неповторимых, очаровательных глазах:
— Правда, там прекрасно, спокойно.
— Очевидно.
— Душа мистера Блэкфорда сегодня нуждается в отдыхе. Он явно чем-то переутомился. Вот и поедем туда, где чистый воздух и тишина. Вам несомненно, дорогой Эндрюс, там понравится, вы будете меня благодарить за это, — говорила Стэфани, но шум мотора и шум улицы Сиднея, слегка заглушал ее голос. Машина, как всегда, двигалась с умеренной скоростью, и Блэкфорд раскачивался даже при каждом малейшем повороте.
— Милейшая моя.
— Слушаю, — быстро откликнулась Стэфани на слабый голос Эндрюса Блэкфорда.
— А вы уверены…
— В чем?
— Что там хорошая кухня?
— Безусловно. Вы выйдете оттуда успокоенным, как из молельной.
Эндрюс Блэкфорд редко позволял себе волноваться из-за чужих проблем. Сегодня были особые, непредвиденные обстоятельства в первом и во втором случае. Это привело его нервную систему не то чтобы к некоторому расстройству, а просто в непривычное для него состояние духа. Но плохая кухня — это могло его расстроить по-настоящему. Дискомфортное состояние в его желудке было самым большим огорчением в его жизни в последние годы.
— Благодарю вас, моя несравненная. — И ему вдруг захотелось отблагодарить Стэфани за трогательную заботу интеллектуальной беседой. — Я думаю, что если вы там давно не были, то все может измениться, ибо ничто не находится в покое и одной минуты, и десяти секунд. Мы можем судить об этом в каждый момент относительно, однако большинство людей умеют мыслить только абсолютно, не относительно, не с вариантами. Все для них либо черное, либо белое. Полутонов, создающих особую прелесть бытия, они не видят. Им это hp дано.
— Господи, почему?
— Я не о том, что это может касаться людей нашего круга…
— Я спрашиваю, почему вы сегодня не от мира сего?