— Посидите со мной, — отставив в сторону одну подставку, Блэкфорд придвинул к себе второе яйцо.
— Но вы принимаете пищу.
— Я не принимаю пищу, а завтракаю.
— Это одно и тоже.
— Нет, — прошамкал Блэкфорд. — Садитесь же.
Сиделка присела на край скамейки в напряженной позе человека, которому надо сорваться и бежать.
— Принимают лекарство, ванну и так далее. А пища это еще и наслаждение.
— Возможно.
Миловидное, немолодое лицо сиделки осветилось благостной улыбкой.
— А я подумал…
— Что же вы подумали, сэр?
Блэкфорд приступил к фруктам и не спешил с ответом, но глаз с сиделки не сводил.
— Что вы…
— Что я?
— Очаровательны.
Сиделка опустила глаза, и щеки ее залились краской. От этого она помолодела и похорошела. Но губы поджались в обиженную гримасу:
— Не надо смеяться над бедной вдовой.
— Вы вдова?
— Да.
Блэкфорд посмотрел на нее опять поверх стакана с соком и продолжал допрос:
— Давно?
Сиделка заволновалась, выразив нетерпение, потом сказала тихо и с расстановкой:
— Я уже несколько месяцев ухаживаю за вами, почему вы спрашиваете об этом сегодня?
— Не знаю.
— Но…
— Вот вдруг увидел вас.
Сиделка тоже смотрела на Блэкфорда, как будто увидела его только сейчас. Губы ее были изломаны в трагическую складку.
— Так я спросил.
— Что?
— Вы давно вдова?
— Да.
Эндрюс Блэкфорд ответом был не удовлетворен, но настаивать не стал. Он посмотрел на поднос, потом на сиделку. Она быстро подхватилась, понимая, что от нее хочет ее подопечный:
— Сей момент. Я не принесла сразу кофе — хотела принести свежий и горячий.
Блэкфорд удивился и уже не в первый раз — эта женщина понимала его без слов. Редкий случай.
Сиделка трусцой отправилась за кофе, а Блэкфорд остался опять со своим одиночеством, беспомощностью и грустью. Он смотрел в ту сторону, куда ушла женщина, и тупо доедал банан. Мгновенное просветление сошло с его лица.
Мысли Блэкфорда теперь вертелись около одной темы: как ему компенсировать свою инвалидность и заставить это стихийное бедствие, Стэфани Фархшем Харпер уплатить ему за нанесенные увечья. Она ни разу не навестила его в этой больнице, которая скоро разорит его отца. Кстати, отец сегодня обещал навестить его. Но на дорожке появилась сиделка с кофейником, сахарницей и чашечкой на подносе.
Она поставила новый подносик на столик, а старый, с грязной посудой, убрала. Налила кофе в чашку:
— Прошу, вас, сэр.
— Благодарю, мадам.
Сиделка собрала посуду от завтрака, закрыла ее салфеткой и намерилась уходить.
— Посидите со мной, — очень грустным голосом попросил Эндрюс Блэкфорд.
Она поставила поднос на место и присела на краешек скамейки. Взглянула вопросительно, но не сказала ни слова.