Необходимо отметить, что Урянхатай до своего назначения в Китай, где он практически стал наместником, обладал при дворе Мункэ огромным влиянием и могуществом. Опираясь на своих воинственных соплеменников, в частности Есу-Бугу, а также имея, возможно, в союзниках Бурундай-багатура — одного из талантливых учеников Субэдэя, Урянхатай и военно-политическое крыло, лидером которого он являлся, помог Мункэ уже в 1253 году избавиться от влияния Бату и начать проводить собственную независимую политику, приоритеты которой отныне находились в первую очередь южнее Хуанхэ. Несомненно, чувствуется схожесть в мышлении и действиях Урянхатая и Субэдэя, а может, и не схожесть, а лишь реализация плана, который предложил в свое время «свирепый пес»? Подобно тому как Субэдэй десятилетиями «долбил» Дешт-и-Кипчак, Урянхатай направил военную машину империи против Сун и далее на Аннам (Вьетнам), где его войска в 1257 году заняли Ханой. Логика действий отца и сына в обоих случаях схожа и очевидна — находиться на командных должностях было весьма выгодно, и не только с точки зрения обладания властью, привилегий и славы, но и чисто экономической. Какой завоеватель, в какую эпоху отказывал себе в лишнем караване или обозе награбленного?
Прямыми наследниками военной школы Субэдэя являлись, независимо от званий, тысячи военачальников и рядовых воинов, относящихся не только к различным слоям монгольского общества, но и политическим силам и группировкам, развязавшим в 60-х годах XIII века бесконечную кровавую междоусобицу, которая, подобно мировой войне, начатой Чингисханом, в той или иной степени еще пару столетий будоражила континент. По-разному сложились судьбы чингисидов, непосредственным наставником которых являлся Субэдэй-багатур, но опыт, приобретенный ими в войнах, где руководство осуществлял «свирепый пес», несомненно, им пригодился.
Важно отметить, что «выпуск» из «школы полководцев» Субэдэя, к которому принадлежал тот же Мункэ, не был первым для потомков Чингисхана. Первые ученики Субэдэя — дети самого Потрясителя вселенной.
Что касается Чингисовых внуков, прошедших обкатку Великим западным походом, необходимо отметить как действительно состоявшихся да-цзянов Байдара, Хулагу, Мункэ, «молниеносных» Бури, Калана, Бучека, а также Нохоя, будущего грозного временщика (Ногая) и Курумши (Куремсу) — противника Даниила Галицкого. При взгляде на личность Бату напрашивается вывод о наличии у того более «гражданских» талантов, умения вести дипломатическую игру, замешанную на теории заговоров и удара в спину, что опять же соответствует уже не военному, а политическому наследию, оставленному Субэдэем. Что ни говори, а наставник чингисидов был непревзойденным мастером тайной войны, результаты которой определяются не количеством сожженных городов, отрубленных голов или отрезанных ушей, а одним ударом кинжала, кубком отравленного вина или метким попаданием стрелы. Ну а что касается государство-образования и дипломатии, то у Бату был воистину великий учитель: без непосредственного участия Субэдэя в создании Улуса Джучи, никакой «Золотой орды» как государства в современном его понимании, которое являлось гегемоном на огромных евразийских пространствах в XIII–XIV веках, просто не состоялось бы.