В конце 1990-х годов две женщины подали в суд на больницу Хопкинса, заявив, что ее исследователи сознательно подвергали их детей воздействию свинца и не информировали сразу их родителей о том, что анализы крови показали повышенный уровень свинца в крови детей, даже когда у одного из детей развилось отравление свинцом. Данное исследование являлось частью исследований по изучению методов снижения содержания свинца. Все семьи, которые были в нем задействованы, были черными. Исследователи обработали несколько домов свинцом в различной степени, а затем побуждали домовладельцев сдавать эти дома в аренду семьям с детьми, чтобы затем можно было отслеживать уровень свинца в крови детей. Поначалу судебное дело было закрыто. При апелляции один из судей сравнил это исследование с инъекциями клеток HeLa, которые делал Саутэм, с исследованием Института Таскиги, и с исследованиями нацистов. В конце концов это дело было урегулировано без суда. Министерство здравоохранения и социального обеспечения провело собственное расследование и пришло к выводу, что формы для получения согласия, которые использовали в данном исследовании, «не обеспечивали адекватного описания» различных уровней снижения содержания свинца в домах, подвергшихся обработке.
Однако сегодня, когда люди говорят об истории взаимоотношений больницы Хопкинса с черным населением, многие из них считают самым ужасным оскорблением случай с Генриеттой Лакс — черной женщиной, чье тело, по их словам, эксплуатировали белые ученые.
Сидя в гостиной Лоуренса, Сонни и Бобетта около часа на все лады поносили больницу Хопкинса, похищающую черных людей. Наконец, Сонни откинулся на стуле и сказал: «Больница Джона Хопкина не дала нам никакой информации. Вот что плохо. Не печально, но плохо, потому что непонятно, то ли они не дали информации, потому что делали на этом деньги, то ли просто хотели держать нас в неведении. Думаю, они делали на этом деньги, потому что они продавали ее клетки по всему миру и поставляли их за доллары».
«В Хопкинсе говорят, что у них не осталось больше клеток, — воскликнул Лоуренс, — но ведь они нажили миллионы! Нечестно это! Она — самый важный человек в мире, а ее семья живет в бедности! И если наша мать так нужна для науки, то почему мы не можем получить медицинскую страховку?»
У Дэя был рак простаты, а его легкие были полны асбестовой пыли; у Сонни было больное сердце, а у Деборы — артрит, остеопороз, глухота, связанная с поражением слухового нерва, повышенная тревожность и депрессия. Помимо всего этого, у всех членов семьи были повышенное давление и диабет. Лаксы считали, что они изрядно поддерживают фармацевтическую промышленность и некоторых врачей. А страховка у Лаксов была да сплыла. Некоторые из них пользовались федеральной программой медицинской помощи престарелым, лечение других время от времени оплачивали супруги. Но в целом все Лаксы так и перебивались — ни постоянной медицинской страховки, ни денег на лечение.