Автор статьи в «Fortune» прав: мисс Арден ценою немалых усилий добилась небывалой элегантности. Любовь к лошадям, «ее милым деткам», подсказала ей рецепт чудодейственного крема «8 часов»: основа этого величайшего изобретения — мазь для заживления трещин на копытах. В загородном доме Элизабет устроила санаторий и назвала его в честь своего знаменитого рысака «Maine Chance»; пациенток, плативших, надо заметить, немалые деньги, приучали к диете и физическим упражнениям. Кроме всего прочего, товары Арден славились изящной упаковкой.
— У Рубинштейн дамы покупают косметику для себя, а у Арден — в подарок подругам, — заметила Мадам, не зная, радоваться ей или огорчаться.
Скорее радоваться, ведь она не разорялась на дорогие упаковочные материалы и получала куда большую прибыль. Понемногу она успокоилась и заключила с чувством:
— С ее упаковкой и моими кремами мы покорили бы весь мир.
Их общеизвестное соперничество иногда приводило к весьма недостойным выпадам. Автор все той же статьи в «Fortune» перешел границы допустимого. Откровенно издевался над необычной внешностью Мадам, ее пристрастием к «экстравагантным» нарядам. Эдварду тоже досталось от нечистоплотного критика: его сравнили с букинистом, торгующим старьем на набережной Сены. Если уж на то пошло, назвали бы прямо Шейлоком. Столь явное презрение вполне объяснимо: интеллигенция Нью-Йорка скрывала присущий ей антисемитизм, но иногда проговаривалась.
Мадам не обращала внимания на оскорбления. Красная дверь волновала ее куда больше. Хотя она знала: салоны красоты не для широкой публики, их и будет посещать одна элита. Большинство ее покупательниц, представительниц среднего класса, предпочитало розничную торговлю. В Соединенных Штатах салоны — дело неприбыльное. Но, чтобы поддержать престиж фирмы, необходимо создать нечто необыкновенное, превзойти, затмить ту, «Другую».
Медлить нельзя. Она тоже купила дом на Пятой авеню. Под номером 715. Архитектор Гарольд Стернер оформил фасад, причем она попросила написать на вывеске свою фамилию с маленькой буквы, вдохновившись примером друга Эдварда, поэта Э. Э. Каммингса, который подписывал свое имя: e. e. cummings. Тайный знак уважения мужу.
Выход Мадам на сцену американской индустрии красоты в новом амплуа произвел фурор. А главное, новый салон, обставленный мебелью в стиле барокко по эскизам Ласло Медьеша и Мартина Кейна, стал вечным двигателем рекламы. И кроме того, шедевром современного дизайна. Ни один из прежних ее салонов не поражал таким великолепием и совершенством.
Бумажные обои сине-стального цвета — прекрасный фон для живописи Кирико, графики Модильяни, фресок Паллавичини. Скульптура Надельмана и молодой американки Мальвины Хоффман гармонировала с интерьерами Жана-Мишеля Франка и панно Хуана Миро. Мадам выставила в музейных витринах лучшие образцы из собственной коллекции африканского искусства и старинные кукольные домики. Повесила свои портреты, один — работы Павла Челищева, покрытый цехинами, и другой, вызвавший восторг американских искусствоведов, — кисти Мари Лорансен.