— Но как этому можно помешать? — спросила Полина.
Лорд Чарнок откинулся на спинку стула и сделал небольшой глоток бренди.
— Русские аристократы, — сказал он, — относятся к классу людей, которых мы с вами назвали бы снобами: они ценят только то, что кажется им самым хорошим и дорогостоящим.
Видя удивленное лицо Полины, он продолжил:
— Если вы будете держаться приниженно и они увидят, что вы всегда стараетесь им услужить, то можно не сомневаться, что они станут обращаться с вами, как обращаются со своими соотечественниками, стоящими ниже их на социальной лестнице: презрительно и равнодушно.
Произнеся эти последние слова, он решил, что был чересчур резок, и поспешно добавил:
— Я хочу только предложить вам с самого начала продемонстрировать княгине, что вы — представительница знатного английского рода и поэтому равны любому русскому аристократу, за исключением, может быть, членов царствующего семейства.
Полина судорожно вздохнула.
— Я… понимаю, что вы имеете в виду. Но… как я смогу заставить их считать меня важной персоной… если приеду без сопровождающих? И, насколько я знаю… княгиня… наняла меня только для того… чтобы я обучала английскому языку ее детей.
Лорд Чарнок поразился сообразительности Полины, которая мгновенно и без всякой помощи с его стороны нашла самые важные недостатки в его предложении. Вслух же он решительно сказал:
— Вот это впечатление вы должны рассеять сразу же, как вы приедете.
— Но… как? Как? — спросила Полина.
— Именно это я и собираюсь вам сказать, — ответил лорд Чарнок. — И первый человек, с которым я намерен обсудить положение дел, будет посол Британии в Копенгагене.
— Где вы… сходите… с корабля, — едва слышно проговорила Полина.
— И где вы сделаете то же самое, — отозвался лорд Чарнок, который ее услышал.
— Вы… хотите сказать… что мне можно… ехать с вами?
Ему показалось, что ее глаза засияли, как яркие огни. Он поинтересовался:
— А вы знали, что я собирался сойти с корабля?
— Да, конечно. Ваш камердинер сказал мне, что царь отправил за вами свою личную яхту.
— Это правда, — подтвердил лорд Чарнок, решив про себя напомнить Хибберту, чтобы тот впредь держал язык за зубами.
Для его доверенного слуги такая разговорчивость была нехарактерна. Скорее всего Полина, в силу своего крайнего одиночества и острой любознательности, засыпала его камердинера вопросами, прекрасно понимая, как страшно ей будет, когда лорд Чарнок покинет корабль.
— Я намерен сообщить сэру Генри Уоткину Уилльямсу-Уинну, — сказал лорд Чарнок, — что перед самым отплытием корабля женщина, которая должна была по просьбе вашей тетки сопровождать вас в поездке, неожиданно и тяжело заболела. По-видимому, у нее было пищевое отравление, поскольку ее камеристка заболела одновременно с ней — и с теми же симптомами.