— Что с тобой?
— Ничего, — выдохнул он, в то время как все его тело напряглось.
Не осознавая до конца, что она делает, повинуясь инстинкту бывшей целительницы, она положила руку ему на живот. Удивленный, он повернул к ней голову, и их взгляды встретились.
Она прочитала в его глазах ту же боль, что видела раньше, боль, от которой она сама страдала, которая невольно заставляла ее действовать, утешать, лечить.
Она начала тихонько массировать его живот, закрыла глаза… и стала постепенно входить в транс, словно ее собственное тело стало вибрировать в такт с телом, к которому она прикасалась. Ее руки двигались инстинктивно, и она ощутила, как в ней зарождается давно забытое и подавляемое чувство. Призвание, от которого она хотела отрешиться, проявилось с новой силой, напоминая о том, что от судьбы не уйдешь.
Под ее пальцами его напряжение стало постепенно спадать. Вдруг Сандро мягко взял ее руку.
— Не надо, — сказал он, — прошу тебя, не надо.
В его голубых глазах отражались его внутренние терзания, которые разрывали ей сердце.
Они долго молчали, глядя друг на друга.
Потом Элианта повернулась и медленно пошла к двери. Она уже готова была выйти, но ее остановил глухой голос Сандро:
— Это я… виноват в том, что происходит с твоим народом.
Элианта окаменела.
— Я знаю, — сказала она, не оборачиваясь.
Последовало долгое молчание, а она все стояла неподвижно, как будто в последний раз видела этого человека, так волновавшего ее.
— Кто тебе это сказал?
— Твое тело.
Альфонсо запустил руку в мешочек, его пальцы лихорадочно обшарили все его уголки, затем рука резко вынырнула обратно. Он схватил мешочек и широко раскрыл его. Он не мог поверить своим глазам. Ни одного листика коки!
Он вскочил, внезапно выйдя из обычного для себя состояния заторможенности. Одним движением перевернул мешочек и встряхнул.
Ничего. Ни одного припрятанного пакетика. Он недоуменно покачал головой. У него ведь и в мыслях не было оставаться здесь так долго… Что же теперь делать?
Внезапно он ощутил, как в нем поднимается гнев, чувство, которого он никогда раньше не испытывал. Вдруг все представилось ему совершенно под другим углом: смысл того, что он находился здесь столько месяцев, то, что они здесь делали целыми днями, отвратительные условия их жизни… Он вспомнил все. И ему захотелось все это изменить. Но больше всего ему захотелось уехать…
Потом он вспомнил о деньгах, которые только Сандро мог им заплатить, и сразу сник.
— Мы никогда не получим наши бабки, это уж точно, — запричитал он.
— Прекрати ныть, противно слушать, — сказал Марко, вытирая пот со лба отворотом рукава.