- Что будешь делать с мальчишкой? - спросил Осферт через какое-то время.
- Продам отцу, разумеется, разве что кто-нибудь предложит больше денег.
- И его мать отправится с ним.
- А она отправится? - спросил я. - Тебе виднее, как она поступит.
Он всматривался в болота.
- Она там умрет, - произнес он.
- Так она говорит.
- Ты ей веришь? - спросил он с вызовом.
Я кивнул.
- Между ними явно нет привязанности. Все решат, что мы над ней надругались, а ее муж не поверит, когда она будет это отрицать, так что да, вероятно, он ее убьет.
- Значит, она не может вернуться? - напирал Осферт.
- Это ей решать.
Некоторое время мы ехали молча.
- Леди Ингульфрид, - нарушил он тишину, - не позволяли покидать Беббанбург в течение пятнадцати лет. Ее вполне можно назвать пленницей.
- И потому она поехала с нами? Чтобы вдохнуть воздух свободы?
- Мать хочет быть подле сына, - сказал он.
- Или подальше от мужа, - язвительно отозвался я.
- Если мы оставим мальчишку..., - начал он, но запнулся.
- Мне от него никакого прока, кроме денег его отца. Мне бы следовало его продать, когда мы были в Беббанбурге, но я не был уверен, что нас выпустят из бухты живыми, если мы не будем держать его в заложниках. А с той поры он лишь доставляет неудобства.
- Он хороший мальчик, - выступил в защиту Осферт.
- И пока он жив, этот хороший мальчик верит в то, что он претендует на Беббанбург. Мне следовало бы перерезать его паршивую глотку.
- Нет!
- Я не убиваю детей, - заметил я, - но еще через несколько лет? Еще через несколько лет мне придется его убить.
- Я выкуплю его у тебя, - выпалил Осферт.
- Ты? Где ты возьмешь золото?
- Я его выкуплю! - упорно повторял он. - Только дай мне время.
Я вздохнул.
- Мы продадим мальчишку отцу и убедим его мать остаться с нами. Ведь именно этого ты хочешь?
Он кивнул, но ничего не сказал.
- Ты влюблен, - произнес я и заметил, что смутил его, но все равно продолжал напирать, - а любовь все меняет. Человек может пройти сквозь пламя Рагнарока, когда влюблен, он забывает всё на свете и делает странные вещи ради женщины, которую любит.
- Я знаю.
- Знаешь? Раньше ты ни разу не подхватывал это безумие.
- Я наблюдал за тобой, - ответил он, - а ты не делаешь всё это ради Уэссекса или Мерсии, ты делаешь это ради моей сестры.
- Замужней женщины, - отрезал я.
- Все мы грешники, - он перекрестился. - Да простит нас Господь.
Мы погрузились в молчание. Теперь дорога шла вверх, хотя местность была и ненамного выше, но тут, наконец, росли деревья. Ольха и ивы клонились к западу от холодного ветра с моря.
Возвышенность представляла собой хорошее пастбище, ровное, но огороженное и окруженное канавой, на траве паслись коровы и овцы. Здесь были деревни и стояли добротные дома.