Пришло время отправиться домой.
Оружие наточено, а щиты крепки. Мечи, копья и топоры наточили о камни, а щиты укрепили кожей или железом. Мы знали, что отправляемся на битву, но первая битва будет с морем.
Море - настоящая сука. Оно принадлежит богине Ран, а та натягивает свою могучую сеть, в которую ловит людей, и девять ее дочерей - это те волны, что бросают в эту сеть корабли. Она замужем за великаном Эгиром, но он - ленивая тварь, что предпочитает возлежать и пьянствовать в домах богов, в то время как его сука-жена со своими злобными дочерьми сгоняет корабли и людей к своей груди, в которой нет любви.
И я помолился богине Ран. Ей нужно польстить, сказать, как она прекрасна, что ни одно создание в небесах, на земле или под землей не может сравниться с ее красотой, что Фрейя, Сигин и другие богини с небес ревностно взирают на ее красоту, и если повторять это ей снова и снова, она протянет руку за полированным серебряным щитом, чтобы взглянуть на свое отражение, а когда она глядит на себя, море успокаивается.
И я сказал сучке о том, как она прекрасна, что даже боги дрожат от желания, когда она проходит мимо, о том, что она затмевает звезды, о том, что она самая красивая из богинь.
Но той ночью Ран была непреклонна. Она послала шторм с северо-востока, шторм, что несся со стороны земель льда и злобно стегал море.
Весь день мы плыли на запад под сильным хлещущим ветром, если бы этот ветер дул и дальше, мы бы замерзли и вымокли, но остались бы в безопасности, но когда пришла ночь, ветер усилился, он завывал и стонал, и нам пришлось опустить парус и идти на веслах, чтобы повернуть Полуночника в сторону злобного моря, что разбивалось о его нос и громыхало в темноте, как невидимые седовласые чудовища, что вздымали корпус вверх, а потом бросали вниз, в бездну, и древесина скрипела от напряжения, а вода бурлила рядом с промокшими гребцами.
Мы вычерпывали переливающуюся через борт воду, чтобы Получночник не был проглочен сетью богини Ран, а ветер по-прежнему завывал и волны впивались в нас когтями.
Двое людей помогали мне на рулевом весле, и временами оно едва не ломалось, а временами я думал, что мы тонем, и возносил молитвы сучке-богине, зная, что все на борту тоже молятся.
Заря принесла хаос. В сером свете стал виден лишь белый ужас на гребнях коротких и крутых волн, а когда стало еще светлей, можно было различить яростно хлещущее море.
Наши лица обжигали брызги, тела болели, мы хотели лишь спать, но по-прежнему сражались с морем. Двенадцать человек на веслах, трое боролись с рулевым веслом, а остальные с помощью ведер и шлемов вычерпывали из корабля воду, что разбивалась о нос и переливалась через борта, когда корпус наклонялся или из глубины внезапно, как какой-то зверь, вздымалась волна.