Если бы его вот так, напрямую спросили, что, собственно, он еще ожидает от судьбы, Николай Петрович и сам не смог бы объяснить. Служба его вроде как складывалась самым успешным образом. И перевод в столицу был тому весомым подтверждением.
«Жаль, что папенька не дожил до этого времени, а то порадовался бы старик за сына, который теперь все более и более направляется стопами его…» — не раз сокрушался про себя Николай Петрович. И все же тайные, неудовлетворенные желания не оставляли Резанова в покое. Правда, «тайными» они были более для других, нежели для него. Он-то прекрасно знал их причину. Рассказы Шелихова, мир, который он когда-то открыл ему, не оставляли Резанова. Чем выше и стремительней взлетал он по служебной лестнице, тем задумчивей становился. Все сложнее представлялось ему примирение своих противоречивых желаний. С одной стороны, ему хотелось во что бы то ни стало преуспеть, доказать всем и каждому, что он достоин занять самую высокую ступень в чиновничьей иерархии, с другой — его не оставляли мысли о путешествиях наподобие шелиховских, об открытии и обустройстве неизведанных земель, о покорении новых народов и о победоносном, подобно Кортесу, возвращении к родным берегам в ореоле славы и почета.
Как примирить в себе две стихии, такие же разные, как огонь и вода, Николай Петрович придумать не мог. Он понимал, что, наверное, «еще не пришло время», что «надо бы еще подождать», как любил наставлять его Державин. Однако годы шли, точнее, летели, Резанову шел уже двадцать восьмой год, а он не только не приблизился к решению насущных вопросов, но, как ему казалось, все дальше и дальше удалялся от осуществления мечты.
Прошел еще целый год, прежде чем Державин, решив, что ситуация при дворе сложилась вполне благоприятная, силовые альянсы «утряслись и расставились по ранжиру», наконец-то посчитал возможным перевести Николая Петровича непосредственно под свое начало, в личную канцелярию императрицы.
Глава одиннадцатая
Вундеркинд
Наше время. Москва. ФСВ
Мать первая столкнулась с необычными способностями Даши, когда обнаружила, что дочь с неподдельным интересом читает ее учебник дифференциальных уравнений. В то время Даше было всего пять лет. Как потом признавалась Светлана Михайловна, сама она, будучи студенткой заочного института, неоднократно пыталась вникнуть в этот материал, чтобы сдать экзамен, но безуспешно. Вполне возможно, что эти проклятые «дифуры» грезились ей в тот момент, когда она, закусив губу, чтобы своими стонами не разбудить притаившихся за фанерной перегородкой соседей, зачинала Дашу.